Спектакль «Онегин» в постановке Тимофея Кулябина недавно стал обладателем двух премий «Золотая Маска». Чем так притягательна для современного зрителя классика без штампов и где заканчиваются границы вседозволенности у театральных режиссёров? Об этом – в интервью «АиФ в Омске».
Артефакт эпохи

– Я больше боюсь, что мои спектакли станут частью «общего места». Мне кажется, прямая задача искусства – это самое «общее место» нарушать. Тут не в классике дело. Литература – для чтения, а театр – это другое искусство. Да, основывается он на литературном материале, но это не иллюстрация литературы; всё, что происходит на сцене – самодостаточные истории. И законы здесь придумывает режиссёр. Литература служит только вспомогательным материалом. Аккуратно ли я обращаюсь с авторами? С ними я могу делать всё что угодно, в этом и суть моей профессии – я должен литературный текст превратить в режиссёрский. Спектакль – это не просто пересказ или чтение текста по ролям, а самостоятельное художественное произведение. В зависимости от поставленной задачи, я могу текст не трогать, а могу вообще от него ничего не оставить.
– Современная театральная публика от классики устала?
– Смотря какая публика. Есть люди, которые приходят в театр с благоговейным ожиданием увидеть музей. Хороший музей, где люди должны говорить, мыслить и жить иначе, нежели это происходит на улице. Театр для них – артефакт эпохи. И подавляющее большинство зрителей ориентированы именно на это. Есть отдельная категория публики, для которых театр является одной из категорий досуга, где-то в промежутке между баром и рестораном. Они хотят, чтобы им показали весёлую и несложную вещь, так как на спектакль они приходят за хорошим настроением. Третья категория зрителей готова услышать любую информацию со сцены – на эту публику я и ориентируюсь.

– Между тем публика в провинции неискушённая и отчасти более благодарная, чем в столице. Вы замечаете разницу между зрителями в Москве и том же Омске?
– В Москве под 200 театров, и у каждого из них своя публика. Хотя в столице порой такие обсуждения спектаклей услышишь, что складывается ощущение: ты где-то в глубинке побывал. В Москве также много современных театров, которые стараются жить в категориях той действительности, в которой мы пребываем, вести с ней диалог.
– В общем-то, суть драматического театра – рефлексия. Сам по себе жанр драматического театра в корне рефлексивен, это разговор об окружающих нас проблемах, об актуальных ценностях и о том, как они меняются. К развлечениям это имеет мало отношения. В конце концов, для этих целей есть кабаре, варьете, площадное искусство…
– Критики вас за мрачный подход не ругают?
– Я не знаю ни одну творческую единицу, которую бы только хвалили. Я знаю только тех, кого ругают. В основном критики говорят, что я пытаюсь адаптировать хрестоматийные сюжеты в плоскость понимания сегодняшнего молодого зрителя. Дело не в похвальбе или критике, это не самый главный показатель. Отзывы на спектакли я читаю, они всё равно так или иначе на глаза в интернете попадаются. Хотя сейчас время странное, блогеров уже рассматривают как СМИ. Если начать анализировать все комментарии, то крыша точно может поехать.

«Бездельников везде хватает»
– Вы работаете в новосибирском «Красном факеле» уже семь лет – чем вас притягивает провинция? Некоторые режиссёры говорят о том, что чем дальше от Москвы, тем больше у актёров горят глаза и сильнее их самоотдача. Согласны?
– В Москве провинциальных актёров и театров очень много. Провинциальность – это понятие не географическое, а ментальное. Кстати, у меня, кроме Омска, Новосибирска и Ярославля, заездов на периферию не было. Например, я ставлю спектакли в Театре наций в Москве, где нет постоянной труппы. Артисты проходят кастинг, что, кстати, очень удобно, так как в работе они заинтересованы. И я не могу сказать, что в Москве всё так плохо, а в провинции все работают. Бездельников везде хватает.
- Свой первый спектакль вы поставили в омской драме в 2006 году ещё будучи студентом. Не страшно было работать с труппой, где половина артистов заслуженные и народные, а вы такой молодой?
– Нет, труппу омской драмы я знаю ещё со студенчества. Я понимал, что всё будет хорошо, так как здесь работают профессионалы, которые понимают, что нужно делать. Ко мне все относились с почтением, что с их стороны было профессионально, благородно и по-человечески приятно. Но больше всего меня удивила атмосфера театра, где жизнь не заканчивалась после спектаклей. Я благодарен судьбе за то, что мой первый спектакль был в омской драме.
Про «Онегина»
– Границы искусства определяет сам художник. Театр, особенно драматический, эти границы должен разрушать. Он обязан нарушать шаблон восприятия, для этого и существует. Запрет матов на сцене – это настолько глупая ситуация, что комментировать её не хочется. Бессмысленно бороться в собственной стране с родным языком.
– Расскажите про вашего золотомасочного «Онегина». Спектакль вроде простой, но, тем не менее, ставили вы его довольно долго. В чём сложность?
– Это на самом деле самый сложный мой спектакль. Тяжело было избавиться от наших общих представлений об Онегине. Как у меня, так и у актёров. Перестать при слове «Онегин» слышать увертюру Чайковского и видеть хрестоматийный образ Татьяны. Как я с этим боролся? Просил артистов пересказывать мне эту историю в разных формах. Мы и музыку писали, и картинки рисовали, и какие-то инсталляции делали… Всё до того момента, пока не вычистили лишнюю информацию из головы.
– Идея поставить «Онегина» была вашей или шла от театра? Зачем вы всё-таки берётесь за те произведения, в которых открыть что-то новое проблематично?

– Мысль о театральных премиях в процессе постановки не появлялась?
– Нет. Это было бы самонадеянно. Тот момент, когда выпускается спектакль, очень сложный. Ты давно уже находишься внутри процесса и не можешь объективно оценивать какие-то вещи. Награда – это впоследствии критерий для оценки режиссёра. Да, это приятно, но не является самой целью. Первичен сам продукт.
Правила комментирования
Эти несложные правила помогут Вам получать удовольствие от общения на нашем сайте!
Для того, чтобы посещение нашего сайта и впредь оставалось для Вас приятным, просим неукоснительно соблюдать правила для комментариев:
Сообщение не должно содержать более 2500 знаков (с пробелами)
Языком общения на сайте АиФ является русский язык. В обсуждении Вы можете использовать другие языки, только если уверены, что читатели смогут Вас правильно понять.
В комментариях запрещаются выражения, содержащие ненормативную лексику, унижающие человеческое достоинство, разжигающие межнациональную рознь.
Запрещаются спам, а также реклама любых товаров и услуг, иных ресурсов, СМИ или событий, не относящихся к контексту обсуждения статьи.
Не приветствуются сообщения, не относящиеся к содержанию статьи или к контексту обсуждения.
Давайте будем уважать друг друга и сайт, на который Вы и другие читатели приходят пообщаться и высказать свои мысли. Администрация сайта оставляет за собой право удалять комментарии или часть комментариев, если они не соответствуют данным требованиям.
Редакция оставляет за собой право публикации отдельных комментариев в бумажной версии издания или в виде отдельной статьи на сайте www.aif.ru.
Если у Вас есть вопрос или предложение, отправьте сообщение для администрации сайта.
Закрыть