Создание в городе аукционного дома по аналогии со знаменитыми Кристис и Сотбис - это шаг в сторону цивилизованного рынка произведений искусства.
Когда есть художник, способный выставлять на аукцион творческий "продукт" самого высокого качества, и есть покупатель, способный отдать за этот "продукт" серьезные деньги. Так появляется возможность регулировать качество работы авторов и элементарную культурную грамотность людей, желающих прикоснуться к прекрасному. К аукционам будут привлекать лучших искусствоведов города, которые дадут экспертное заключение по каждому лоту. Сначала планируется аукцион живописи, потом к ней добавится и графика, а в последствии - скульптура и декоративно-прикладное искусство. Одним словом, все будет сделано в лучших традициях европейских аукционных домов.
Первые торги могут состояться уже в декабре. Заявки от потенциальных покупателей есть. Начальная стоимость, например, одной из картин Дамира Муратова может колебаться от десяти тысяч долларов до десяти тысяч евро. В европейских масштабах сумма стандартная. Но по меркам отдельно взятого города тянет на событие.
- Именно на аукционах и выясняется, кто на самом деле чего стоит, - считает инициатор создания Сибирского аукционного дома Вячеслав Семушкин, коллекционер, обладатель более двухсот произведений живописи и графики.
Один стоит как армия
- Из чего складывается цена на ту или иную картину?
- Большая часть - имя. Потом - качество, чисто технические, профессиональные аспекты. Далее - сюжет и его актуальность. Раньше говорили: "многофигурность". Считали каждую фигуру и начисляли за нее определенную сумму. Но это все условно. Вот, например, "Мальчика с трубкой" Пабло Пикассо недавно продали: персонаж один, а стоит как целая армия...
- Как вы считаете, современное искусство понятно обывателю? Или художники далеки от народа?
- Далеки. Точнее, они идут впереди времени. Художник - это своего рода крест, самозаклание. Он часто даже не понимает, что делает. Хотя все осознают, что надо не только творить, но и деньги на жизнь зарабатывать.
Миллионы за подделку
- Мы после революции такие сокровища разбазарили! А ведь они так ярко представляли самобытность нашей культуры. Отрадно видеть, что постепенно утраченное начинает возвращаться в Россию. Богатые люди все чаще покупают предметы искусства, чтобы вернуть их на свое законное место. Можно сказать, что они таким образом решили отдать дань истории. А можно назвать это волной патриотизма.
- Вы считаете, что проблема возвращения художественных ценностей в Россию - это не забота государства? Ведь получается, это возвращение зависит лишь от воли бизнесменов?
- Государство занимается этой проблемой, средства выделяет, но мало. При этом всегда существует страх, что деньги разворуют и они так и не дойдут до своей цели. Богатых людей много, и они как-то должны оправдывать свое богатство.
- Риск отдать миллионы за подделку сейчас велик?
- Да. Все самые значительные произведения, как правило, уже разобраны музеями. В Европе, в отличие от России, рынок искусства существовал всегда, поэтому там разработаны все технологии и методы, которые способны вести строгий контроль. А на российском рынке подделок очень много. Поэтому коллекционеры переключились на современное искусство.
Люди, а не медведи
- "Современников" еще не подделывают?
- Они пока все на виду, их творчество еще не "настоялось" временем. Однако в последние годы цена на современное русское искусство выросла в среднем в пятнадцать раз. Например, Айвазовского лет пять назад можно было купить тысяч за 50-60 долларов. Сейчас счет идет на миллионы.
- В чем причина такого всплеска интереса к русскому искусству?
- Мы начали раскрывать запасы, наше искусство прорвалось на европейский рынок. И выяснилось, что по своему уровню оно вполне адекватно мировому. Что наша страна - не лапотная Россия, какой ее считали, что здесь люди жили, а не медведи.
- Что можно сказать об омском искусстве? Насколько оно конкурентоспособно и интересно?
- Я приведу несколько примеров. Глеб Голубицкий и Дмитрий Шорин уехали из Омска в Санкт-Петербург. Работы Шорина выставлялись на аукционе Сотбис и ушли за приличные деньги. Евгений Трифонов и Андрей Потапов перебрались в Германию. Владимира Владимирова постоянно зовут в Европу. Дамир Муратов из Омска не уезжает, и за это ему большое спасибо. Он сейчас публикуется во всех каталогах. О нем пишут, говорят, его работы расходятся по частным коллекциям. На всех значительных выставках он в первых рядах приглашенных.
Цена амбиций
- Что лучше покупают в Омске? Реализм или абстракцию?
- Наверное, реализм уходит легче. Цена на пейзажи, если только это не Геймран Баймуханов или Георгий Кичигин, очень низкая. Хотя вполне нормально, что люди хотят видеть картину с букетиком цветов, с каким-нибудь понятным натюрмортом.
- Это что, менталитет у нас такой?
- Да, и не только русский. Если человек живет у моря, океана, ему очень хочется повесить на стене какой-нибудь морской пейзаж, если в горах - горный. Любимые, родные места, к которым привык, всегда хочется сохранить как своеобразную идиллию. А у абстрактного искусства совсем другая энергетика. Оно будоражит, вызывая острые ощущения. Поэтому больше подходит для людей активных.
- Вот такая ситуация: человек, далекий от искусства, где-то услышал, что, например, тот же Дамир Муратов - большой мастер. Деньги у него есть, почему бы и не купить? Мол, убью двух зайцев: щель в стене закрою и друзьям похвастаюсь, как я в искусстве разбираюсь. Из художественной ценности дорогая картина превращается в деталь интерьера. Стоят ли амбиции таких затрат?
- Сегодня существуют консультанты, которые могут порекомендовать покупателю: что приобрести и где разместить. Для интерьера дорогая картина на самом деле ни к чему. Но если человек коллекционер, то это уже другой разговор. Тогда картина будет выгодным способом вложения денег. Потому что через какое-то время полотно обязательно продастся. Если сегодня вы покупаете картину за десять тысяч долларов и автомобиль за сто тысяч долларов, то через десять лет они поменяются местами. Но, конечно, на последние деньги картины покупать не стоит...
В Сибири станет больше METRO 
Дмитрий Глуховский: «Общество, которое легко спровоцировать, нездорово»