Разглядеть в безликой толпе человеческое лицо получилось не сразу, несмотря на то, что Борис Петрович был педагогом, прекрасно разбирающимся в человеческих отношениях. С того дня прошло больше 40 лет, но он ни разу не пожалел о том, что всю жизнь потратил на людей с криминальным прошлым.
В колонии Борис Шулинин состоялся как личность, а после выхода на пенсию начал делиться опытом - писать книги. Недостатка в сюжетах не испытывал - рабочие будни порой напоминали лихо закрученный детектив. Накануне презентации очередной книги Борис Петрович встретился с «АиФ в Омске» и рассказал об особенностях уголовной системы в СССР и современной России, об арестантах-интеллектуалах и о том, нужна ли обществу смертная казнь.
Проблема - выжить
- Борис Петрович, школьный учитель истории, работающий в колонии, по крайней мере, удивляет…
- А что вас удивляет? Я добровольно бы в колонию никогда не пошёл. Но кто тогда спрашивал моего мнения? Партия направила на работу в УФСИН. А я в училище тогда историю преподавал, ну о каких осуждённых могла быть речь? Так и сказал: «Не хочу». На что в то время ответ был один: «Партийный билет на стол». Пришлось менять сферу деятельности. Признаюсь, страшная картина - серые арестанты, грохочущие железные двери… Но всё это на поверхности. А заглянёшь внутрь - увидишь уникальные личности.
- Вы сейчас про «уникальность» осуждённых?
- Может, это странно звучит, но работа с ними творческая. А как иначе с ними работать, если у тебя вся семья, начиная от предка Петра Ершова (того, который «Конька Горбунка» написал), педагоги? Каждое преступление индивидуально. Одинаковых людей не бывает, и уж если ты работаешь в такой системе, то работать нужно с душой. Нужно понять мотивы, которыми руководствовался человек, преступая закон, а потом пытаться ему помочь. А это в первую очередь психология и педагогика.
- Я так понимаю, 40 лет назад колонии населял совершенно другой контингент, нежели сейчас?
- Если бы сейчас людям давали срок за те же правонарушения, что и в СССР, мы бы пересажали половину страны. Уголовников во все времена хватало. В колонии, где я работал, приходилось общаться не только с криминально испорченными личностями, но и с весьма знаменитыми осуждёнными. Например, сидел заместитель первого председателя Совета министров. Он использовал служебное положение и построил в Подмосковье один объект. Это сейчас можно сказать: «Да за что? Это же высокообразованный человек!». Но тогда так не говорили. Тогда делали. Хотя, стоит признать, общение со многими подобными осуждёнными было в удовольствие - таких начитанных и умных людей не везде встретишь.
- Система исполнения наказания в последнее время наконец-то крепко встала на ноги. Как относитесь к переменам?
- Это небо и земля. Когда я начинал работать, в колониях стояли бараки, а сейчас ситуация в бытовой сфере улучшилась в десятки раз. Да и законодательство меняется в сторону демократизации, расширяются права осуждённых. Сейчас никто не думает, как выжить за решёткой, не встаёт вопрос, чем накормить осуждённых. А ведь в своё время деньги на питание выделялись не всегда, а чиновник из Москвы прямо говорил: «Распускайте колонию, если вам людей кормить нечем». Слава Богу, в то время нам помогали районы Омской области и местные заводы.
Могила исправит?
- В 1990 году вы стали начальником детской колонии и сделали невозможное - худшую колонию России превратили в образцово-показательную.
- Тогда в стране было более 90 детских колоний. Наша - на последнем месте. А через семь лет мы стали лучшими, и в нашу область за опытом стали приезжать из Германии, Франции, Японии… А ведь никакой загадки в этом нет. Например, я отменил все бирки у пацанов. Сотрудники возмущались: «Как мы их теперь различать-то будем?». Но если ты без бирки ребёнка узнать не можешь, то тебе нечего здесь делать. Пусть у нас и было в то время 900 воспитанников, а это по всем меркам - неуправляемая колония.
- С дедовщиной среди осуждённых справились?
- У нас её не было. Потому что дедовщина начинается тогда, когда вы уходите домой и оставляете на ночь дремлющего сержанта. Это неправильно, потому что подросток должен 24 часа находиться под наблюдением.
- Неужели даже побегов не случалось?
- Случались. Однажды убежал парень из колонии. Мы пришли к нему домой, а он выходит к нам, опускает голову и говорит: «Борис Петрович, если бы вы знали, как у мамки молока попить хотелось…». Ну как после такого его наказывать, дело за побег возбуждать? Не стали, конечно. Тем более, если человек искренне раскаивается.
- А это, наверное, основная цель всей системы исполнения наказания…
- Судебная система должна быть справедливой, и человек должен осознать наказание. В этом и смысл исправительных колоний.
- Но ведь есть такое, когда горбатого могила исправит. Вы за смертную казнь?
- Смертная казнь нужна. В обязательном порядке. Бывают такие преступления, простить которые нельзя. Когда само существование человека на свете становится невозможным. Мы во многом копируем США, но ведь там-то смертную казнь никто не отменял. И не задумываются над тем, как к этому относятся в других странах. Уверен, все здравомыслящие люди с этим согласятся.
Досье
Борис ШУЛИНИН, родился в 1940 году в Тобольске. В 1958 переехал в Омск. Имеет два образования - юридическое и педагогическое. С 1969 года работает в УФСИН. В 1990 году стал начальником детской воспитательной колонии. Первая книга, посвящённая работе в колонии, вышла в 2002 году - «Зона милосердия». Всего Борис Петрович выпустил девять книг, в том числе и исторических.
Какой грех никогда не отпустят осуждённому? 
Бегом от войны. Как живут в Омске беженцы с Украины? 
Лирика без страстей. Евгений Евтушенко о графоманстве, политике и поэтах