Она торгует разноцветными мочалками ручной работы у ворот китайской оптовки. Старенькое пальто, неизменный синий платок, видавшие виды варежки. Ей холодно. Ей одиноко.
А совсем недавно всё было по-другому. Ираида Сикорская, как тысячи российских старушек, занималась домашними делами, нянчила внуков, пекла пироги для любимого сына. Всё было хорошо.
Такие дела
- Мой сын был женат на прекрасной женщине, - рассказывает Ираида Игнатьевна, - жили не хуже других: ребёнок, квартира, машина. Пока в один прекрасный день сын не познакомился с другой. Уж не знаю, чем она его взяла, но Володя просто перестал обращать на нас внимание. Начались ссоры, скандалы, он ушёл из дома. Что мне было делать? Я пустила его в свою квартиру.
Через время в эту же самую квартиру перебралась и новая жена Владимира Ирина. Вместе со своими двумя дочерьми. Повздыхав, свекровь прописала новоявленную невестку с отпрысками на своей жилплощади.
- В начале 2000-х сын со снохой решили открыть своё дело, - продолжает пенсионерка, - денег особо не было, в долги влезли, сняли в аренду помещение, завезли кое-какой товар. Предпринимателями стали. Торговали.
Скоро продуктовый киоск превратился в небольшой магазин. Так бы и шло, если бы Владимиру не понадобилось поехать в Нижний Новгород к родственникам новой жены. "Дела", - сказал он матери. Уж какие там были дела, неизвестно, но случилось так, что по дороге сына Ираиды Игнатьевны и его друга повстречали "разбойники" с большой трассы. Бой оказался неравным. Владимир погиб на месте. Его друг остался инвалидом.
Узелок на палочке
- С того дня земля перевернулась, - смахивает слезу пенсионерка, - похоронила своё солнце, до сих пор всех слёз не выплакала. А новая невестка долго не горевала. Вещи сына через три дня стала раздавать. Через полгода со дня его смерти она начала планомерно выдавливать свекровь с её же собственных квадратных метров, а потом и вовсе выставила за порог колченогий стул и узел с нехитрым старушечьим скарбом.
- Выметайся, - сказала Ирина, - мешаешь. У меня дочери-невесты. Тебя тут ещё не хватало.
Ираида Игнатьевна не могла поверить своим глазам и ушам. В семьдесят с лишним лет она осталась на улице.
- Пошла по добрым людям. Первую неделю у соседки жила, - вспоминает женщина, - потом уже стало неудобно, денег-то с меня не брали. Решила снять жильё. Нашла такую же старуху, как я. У неё частный дом. Ой, а ещё, знаете, мне одна продавщица на рынке сказала, что я имею право на наследство. Я пошла к нотариусу, она говорит, да, бабушка, вы имеете право на обязательную долю в наследстве, описала, что я могу получить. Только с моей невестки взятки гладки. Какое уж тут наследство. У меня ж адвокатов нету. Может, Павлу Астахову написать, но он же не приедет выручать бабушку... Да ладно, проживу. Буду потихоньку вязать свои мочалки, чтоб хоть на хлеб деньги были.
Двое нас
А хлеб нужен не только ей одной. Первая жена Владимира, узнав о смерти бывшего мужа, не смогла справиться с эмоциями и начала пить.
- Любила его сильно, - говорит Ираида Игнатьевна, - всё думала - вернётся. Ждала его. Дочке наказала о Володе плохо не говорить, чего в жизни не бывает, а отец есть отец. Мне люди стали шептать, что Светка пьёт, а я не верила, пока сама не увидела, как она идёт по улице, на себя не похожая. Я к ней: "Света, Света", - а она заплакала. Прости меня, говорит, мама, сил нет... А внучка жить ко мне пришла. Она ж ещё в школе учится, а как уроки учить, когда мама всё время пьяная да дружков ещё водит. Так вот и живём втроём. Сейчас опекунство хочу над внучкой оформить, чтоб хоть какую-то денежку получать. Но, наверное, не дадут. Я же старая.
Действительно, шансов получить опекунство у Ираиды Игнатьевны практически никаких. Небольшая пенсия и "бизнес" на мочалках не дотягивают до необходимого минимума. Да и возрастной ценз - серьёзный барьер. Скорее всего, органы опеки отправят девочку в интернат, но думать об этом бабушка не хочет. Слишком много потерь было в её жизни, и терять ещё одного близкого человека ей совсем не хочется.
А завтра будет новый день, и она опять пойдёт на рынок продавать свои разноцветные мочалки. И ей снова будет холодно и очень одиноко...
Антология воровства 
Письма в прошлое. Строчки для тех, кто не вернулся с войны