Поезд вёз пшеницу. Люди прятались в зерно и ехали в никуда.
- Эй, дева, закапывайся посильнее в пшеницу, ночи холодные, а ты в одном разорванном платьице, - раздался сбоку мужской голос.
Нырнув по горло в зерно, Маша задумалась над тем, что у неё не только потрёпанное платьице, но и от белых туфелек с голубой каёмкой - шика довоенной моды - мало что осталось. Не хотелось ни есть, ни пить, сознание будто окутано липким страхом. Она не знала, куда идёт поезд. Она просто хотела к маме.
Гордость и страх
Машин выпускной совпал с войной - в 1941 году девушке как раз исполнилось 17 лет. Ей не пришлось провожать родных на фронт, потому что было некого отправлять. Все, кроме мамы, умерли ещё до начала 1940-х гг.,
брат и сестра от скарлатины, отец от туберкулёза. Маше самой пришлось отправиться на фронт.
- Не пришлось, - поправляет Мария Васильевна, - когда война началась, все девушки на фронт помчались. Все ж воевать хотели! Нам говорили: «Подождите, не торопитесь». А мы торопились.
А потом прошли три месяца, полгода, год. Маша жила на Кубани и, освоив медицинские курсы, переехала с матерью в Сочи - ухаживать за ранеными солдатам в местном госпитале. Утопающий в зелени южный город в 1942 году «задыхался» от наплыва раненых и отсутствия еды. Солдатиков привозили на поездах, на баржах. Сотни, тысячи искалеченных войной людей.
- Помню свой первый рабочий день. Сколько было гордости! И страха. Сумею ли я? Солдаты шли бесконечным потоком. Надо было отдирать бинты, которые намертво срастались с ранами. От крика: «Сестра, мне больно», - до сих пор голова кругом идёт.
Ножик на память
В 1942 году Марие нужно было уехать в Ставрополь за продуктами: в Сочи к тому моменту было очень голодно. Только кто знал, что и в Ставрополе началась эвакуация? Она случайно села в тот вагон с пшеницей, который шёл в неизвестном направлении.
…Поезд остановился на крохотной станции. Люди бисером высыпались из вагонов и побежали в сторону открытых продуктовых складов. Молодой парень, схватив Машу за руку, скомандовал:
- Ну, чего стоишь? Побежали!
В попавшемся на пути складе они обнаружили сыр.
- Ели мы его на обочине, возле стога сена, - вспоминает Мария Васильевна. - Вкус того сыра я помню до сих пор, а ещё… ножик. Тот самый, которым мы сыр резали. Я случайно положила его в сумку. Без малого 70 лет он хранится у меня, и каждый раз, когда беру его в руки, плачу.
Парень проводил Машу до поезда - девушке надо было вернуться назад, в Сочи, к маме, в госпиталь. Он отдал ей еду, разделил последние деньги, предлагал и свою гимнастёрку. На том и рассталась. Больше они не встретились. А путь до Сочи Мария Васильевна запомнила на всю жизнь. Как прятались в вагонах и как немцы разбомбили впереди идущий эшелон, как добралась до мамы…
Вернувшись в столицу Черноморья, Маша стала санинструктором.
- Выносить раненых с поля боя тяжело. До сих пор и спина болит, и ноги не ходят. А если солдат в живот ранен - так его вообще трогать нельзя, не говоря о том, чтобы куда-то по грязной земле тащить. Тогда это всё было в порядке вещей, а сейчас с каждым годом мне становится всё страшнее - как мы тогда это всё пережили?!
Это же выше человеческих сил! Раненых в машину складывали, как ящики, и по бездорожью везли в прифронтовой госпиталь. Какую муку испытывали бойцы… Многие умирали в этих «штабелях»…
…Домой Мария вернулась только в 1945 году. После Дня Победы в её школе собрались бывшие выпускники.
- Из нашего класса не осталось ни одного мальчика, - с горечью вспоминает Мария Васильевна. - Все они ушли на фронт и домой больше не вернулись.
По ту сторону решётки 
Как живут сибирские долгожители. 97-летняя омичка не может получить квартиру