Театральный фестиваль «Академия» открыл известный и неоднозначный спектакль московского театра наций «Калигула». Все билеты на него омичи раскупили за шесть (!) часов. Что это: любовь к театру или желание посмотреть на столичных звёзд поближе? Об этом мы разговаривали с Евгением Мироновым, исполнителем главной роли Калигулы.
«Вылитый Путин!»
 |
 |
 |
 |
| Читайте также: | |
|---|---|
| «Академия»: фестиваль открыли свадьбой и битьём посуды | |
- Евгений, почему не показали спектакль для омской публики дважды? Судя по тому, что билеты раскупили в первый же день, театралов не остановит даже их стоимость. Самые дорогие билеты продавали за 6 000 рублей.
- Это связано с чисто технической стороной. Недавно я перенёс операцию на колене и два спектакля подряд, особенно таких как «Калигула», просто не потяну. В нём я много передвигаюсь по сцене, поэтому лучше сыграть один раз, но качественно.
- Вы с «Калигулой» редко куда ездите. Как на него вообще публика реагирует? Чего ждёт?
- После премьеры в Москве мы съездили в Петербург, а мировая премьера состоялась на фестивале под Римом. Это был особый колорит: мы играли практически под открытым небом, в развалинах. 2 000 зрителей съехались со всей Европы – незабываемые ощущения! Вот и все города, где мы показали «Калигулу». Хотя нет, в прошлом году мы приезжали в Воронеж. Видите, я уже плохо помню, у меня не только колено болит (смеётся). А принимают нас везде потрясающе. Одно дело, когда ты приезжаешь в другой город, где тебя встречают радушные хозяева, а другое – когда выходишь один на один со зрителем. И тут тебе ничего не поможет. Когда мы привозили в Омск спектакль «Рассказы Шукшина», то опасений по поводу того, поймут зрители постановку или нет, практически не было. Шукшин – автор для всех. С «Калигулой» Камю - особый случай. Хорошо, что у вас в Омске спектакль анонсировали. Потому что в Москве люди часто покупают билеты и не понимают, куда идут. Хотят посмотреть либо на эротические фантазии Тинто Брасса, либо на артистов, которых видят по телевизору. Мне это очень обидно. Да, спектакль стоит особняком в репертуаре нашего театра. «Калигула» - это Камю, режиссёр Някрошюс, сборная команда из различных артистов… Кастинг проходил очень долго.
- А критики чего ждали от спектакля? Эротических фантазий Тинто Брасса?
- После премьеры в Москве многие критики были разочарованы, но не по этому поводу. В связи с только намечающимся «просыпанием» гражданского общества, все ждали аналогии с… Путиным. И фотография на афишах моя была такая, что все говорили – вылитый Путин! И совершенно забывали, что ни Камю, ни Някрошюса совершенно не волнуют реалии сегодняшнего дня. Их волнует, простите за банальность, вечность. Тема власти и поэта, как это может сочетаться и какая плата за этим стоит. У нас репетиции были круглосуточные на протяжении двух месяцев. Спектакль сложный для восприятия, но он завораживает. Потому что режиссёр использует много метафор, которые не сразу считываешь.
Как стать лосем
- Омский зритель как-то отличается? У нас ведь тоже, наверное, по большому счёту приходят посмотреть на столичных знаменитостей.
- На мой взгляд, омский зритель…(задумывается) развращён насыщенной и качественной театральной жизнью. У вашего театра драмы история идёт намного дальше, говорят, что в этих местах в остроге сидел Достоевский… Театр стал градообразующим и это прекрасный пример для остальных регионов. Это воспитывает зрителя. Зритель в итоге приходит в театр не с попкорном ради того, чтобы похохотать. Город формируется вокруг театра, а не вокруг нефтяной или газовой трубы, хотя, это тоже не помешает. И в результате афиша «Академии» - украшение любого международного фестиваля. Сейчас в Омск приехали мастера, которые в одном месте собираются крайне редко.
- Что касается Достоевского, то он у нас и правда сидел. Вы когда создавали образ писателя в фильме режиссёра Хотиненко «Достоевский», чем вдохновлялись? В омском остроге не были…
- Мне всегда нравится собирать материал, очень точно его изучать. Когда готовился к роли Достоевского, то обошёл весь Питер, все места, которые так или иначе связаны с Фёдором Михайловичем. Когда снимали в Бадене, то обошёл все улочки. Причём в перерывах между съёмками гулял по городу в гриме, с приклеенной бородой. Ходил и представлял – на что Достоевский обратил здесь бы внимание? И вот однажды услышал за углом дома разговор двух русских людей. Жена мужу говорила: «Ну что тебя ничего не интересует, посмотри, вот здесь написано, что в доме жил Достоевский. Вот повернёшь налево и такое ощущение, что он сам выйдет». И тут я выхожу из-за угла и говорю: «Вызывали?». Далее женщину приводили в чувство, отпаивали, относили куда-то… Но мне было приятно (смеётся).
- Удаётся совмещать работу в театре и кино?
- Совмещать невозможно, поэтому до «Достоевского» я не снимался несколько лет – занимался театром.
- В одном из интервью вы говорили, что встреча с режиссёром Някрошюсом поменяла ваше мировоззрение. Актёры так всегда на режиссёров реагируют?
- Когда ты общаешься с Эмисом, то вдруг начинаешь замечать какие-то вещи, на которые раньше в суете внимания не обращал. В какой-то момент ты останавливаешься в потоке безумной жизни, погружаешься внутрь себя. Он из тех режиссёров, которые не хватаются за внешние атрибуты, которые хочет видеть зритель. Някрошюсу это неинтересно. Он изучает природу мира, театра. Задает вопросы и сам пытается на них ответить вместе с артистами. Для него процесс создания спектакля очень мучительный. Это какое-то изменение на молекулярном уровне, которое трудно объяснить. Это удивительный человек с удивительным образом жизни. Вот абсолютно его фраза: «Женя, ты очень-очень хорошо прыгаешь в начале, очень хорошо… Может, отменить эти прыжки?». Вот и думаешь – прыгать или не прыгать? Или то, как он объяснял задачу артистам – никак вообще! Все ждут: Маша Миронова, Леша Девотченко, Игорь Гордин - очень опытные артисты, им надо найти характер. А Някрошюс отталкивается от какого-то почти животного мироощущения.
Помню его спектакль «Вишнёвый сад», в котором я играл Лопахина, а Алексей Васильевич Петренко, выдающийся артист – Фирса. И он тоже не мог сразу найти образ - трудно попасть в логику режиссёра. Петренко спрашивает: «Кто он – Фирс?». Някрошюс отвечает: «Ну, чёрт его знает … лось». И с этого дня мы «потеряли» Алексея Васильевича, потому, что он на год стал лосем. Обратиться к нему перед спектаклем было невозможно – он был пугливый, на вопросы не отвечал, куда-то постоянно убегал, вобщем, вошел в этот образ.
А когда мы с Някрошюсом только познакомились перед спектаклем «Вишнёвый сад», первый вопрос его ко мне: «Вы любите волков?» Я думаю, что сказать? Скажешь «не люблю», ответит: «А я люблю, ну вот не получилось у нас…». Или наоборот, скажу, что их обожаю, а он ответит: «Зря…». Я ответил, что ко всем животным хорошо отношусь. И мы замолчали, забыли про это. И дальше, играя Лопахина, я понял, что представление Някрошюса о моей роли очень точное. Лопахин - это одинокий волк, который отбился от своей стаи и к другому миру не пристал. Вот в этом заключается мастерство режиссёра.
Досье
Евгений Миронов, советский и российский актёр театра и кино, народный артист России, лауреат двух Государственных премий РФ. Родился в 1966 году в Саратовской области. Окончил школу-студию МХАТ. Первую роль в кино сыграл в 1988 году. С 2006 году художественный руководитель Государственного театра наций. Снимался в фильмах: «Анкор, ещё анкор!», «Утомлённые солнцем», «Идиот», «Достоевский», «В августе 44-го…» и многих других.
Омичам показали «Калигулу» 
Омский литературный музей имени Достоевского отмечает своё 30-летие 
Омичи в начале весны устроили флеш-моб добрых дел 
В Лицейском театре вновь премьера. Комедия с подтекстом 
Валерий Алексеев: «К зрителю нельзя идти с протянутой рукой»