Впрочем, каждый воспринимает историю по-своему. Известный российский клоун Вячеслав Полунин постоянно меняет концепцию своего «Снежного шоу», подстраивая его под определённую страну и конкретного зрителя. Может, именно поэтому у него получилась красивая и нежная история о вселенском одиночестве? Или не одиночестве? О клоунаде, публике из разных стран мира и своей жизни, Вячеслав Полунин рассказал омским журналистам.
Клоунада в опере
- Вячеслав Иванович, неужели столько лет можно находить что-то новое в спектакле, который, казалось, вы уже исследовали вдоль и поперёк? «Снежное шоу» существует уже 15 лет…
- У меня было 30 спектаклей, из которых штук шесть прожили более 15 лет. Так что это абсолютно нормально – мои любимые спектакли живут долго. И пока я их люблю, пока они доставляют радость – они будут жить. Ведь что доставляет радость? Когда какая-то вещь скрывает в себе тайны. Например, пару недель назад мы соединили «Снежное шоу» с классической музыкой. Показали его в Иерусалиме, в опере, с настоящим оркестром. И я опять удивился, что спектакль повернулся новой стороной. А однажды в Москве был день траура, все развлекательные спектакли отменили. Тогда мы убрали из нашего шоу все шутки, и он стал… ещё интереснее!
Шоу одновременно воздушное, как пушинка, и в то же время железобетонное, потому что сломать его практически невозможно. Поверьте, я пробовал всеми способами, но спектакль всё равно почему-то радует публику. Я показывал его в зале на 50 мест без эффектов и декораций. Показывал в зале на 4 000 мест, где люди сидели за 50 метров от сцены. Но реакция у всех одна. Что-то в нём такое замечательное получилось, что он стал одновременно таким нежным и сильным. И мы никогда не играем одно и то же. Клоунам вообще это трудно делать, они никогда ничего не помнят. Я специально за пять минут до спектакля все перепутываю, говорю ребятам: ты сегодня играешь то, а ты – это.
- Насколько я знаю, вы свою команду клоунов собирали по всему миру.
- Именно так. И все они просятся в Сибирь (смеётся). У меня около 70 человек, которые участвуют в этом спектакле из разных стран мира. И когда я сообщаю, что еду в Сибирь, мне начинают приходить телеграммы с одним текстом: «Я тоже хочу в Сибирь». На этот раз в Омск приехали артисты из Нью-Йорка, Ирландии, Италии, Эстонии… Международная команда получилась, очень мощные артисты. У нас один из лучших клоунов Англии, клоун, который всю жизнь проработал с Никулиным, другой артист с цирка «Дю Солей» к нам приехал. Все мои ребята – уникальные жемчужины, собранные вместе.
- Вы уже объездили весь мир. Как вообще к клоунскому мастерству относятся люди из разных уголков планеты? Как реагируют?
- Мы говорим со сцены о простых вещах - дружбе, ненависти, обиде, потери друга. Вещи, для каждого человека очень важные. Но ведь все воспринимают их по-разному. Когда я отправляюсь в другую страну, то иногда по несколько лет делаю спектакль, чтобы разговаривать с публикой на одном языке. Я к Америке готовился пять лет. К Франции и того больше. Нужно чувствовать, что интересует публику, переделывать под неё спектакль. Например, скоро я опять буду играть в Лондоне. Там, на мой взгляд, самая театральная публика на свете. Внимание к тому, что происходит на сцене – огромное. В любом человеке ты можешь встретить очень тонкого критика. И журналистика там потрясающая. Тебя так разложат по всем уровням, что удивляешься – как они из тебя всё это вытащили? Англия - удивительное место, в которое я приезжаю с удовольствием. Но когда я играл там спектакль первый раз, то даже испугался – в зале стояла абсолютная тишина. Никакой реакции! Почему?! Что мы делаем не так?! Оказалось, что они себя так тихо вели, чтобы не мешать нам.
А испанцы без страстей вообще. Я из Лондона сразу в Испанию поехал, а там вообще принимают как-то странно. Оказалось, им энергии не хватает. Испанцам нужно, чтобы их били, трясли, в страсти бросали!.. Тогда я всех актёров выгнал в зрительный зал, чтобы встряхнуть публику. В Мексике нас вообще, наверное, воспринимают как какой-нибудь мексиканский сериал. Мы там страшно популярны. Зритель переживает за судьбу героев: да как же у него так всё не складывается? Зачем он это сделал? По эмоциональности переживаний они очень близки к русской публике. У нас в зрительном зале столько эмоций – как будто в шторм попадаешь. Целый океан!
- Вячеслав Иванович, вы с такой любовью рассказываете о публике в разных странах. Она для вас вся родная?
- Сначала я думал, что мой родной дом - это мой двор. Здесь мама, сестра, да и вообще, всё знакомо. Потом я думал, что мой родной дом – улица, на которой я живу. Потом – родной город. И только спустя годы, объездив всю Россию, понимаешь, что вся страна тебе родная. И планета тоже. Чем больше живёшь, тем больше вовлекаешь в сферу своей близости всё, что тебя окружает. Всё, что ты трогаешь, с чем у тебя есть какие-то взаимоотношения, трудности, радости. Я думаю, что у всех людей, в конце концов, так и должно произойти. Артисты и поэты просто быстрее других попадают в эту круговерть жизни. Но сейчас наши туристы на каждом шагу. Наверное, не существует такой страны, где ты на улице на русском скажешь «Эй, подскажи-ка мне…» - и тебя не поймут. Русские везде.
- Вот вы рассказали про публику в разных странах. А что касается технической стороны шоу – ею зарубежных мастеров удивляете?
- На установку аппаратуры и декораций у нас уходит 20 часов. 60 чемоданов, в каждом из которых по 100 объектов. И каждый объект должен найти своё место. На самом деле всё просто. Но когда мы приезжаем во дворец в Каннах, в котором проводят все кинофестивали, и начинаем выгружать свои коробки, подвешивать верёвочки, бутылочки, то на нас всегда очень странно смотрят. У них ведь всё дорогое, красивое. Зато после спектакля техники сразу прибегают и спрашивают: «Как это работает? За что дёргать нужно?». Они часами выясняли, как может бутылка с дырками давать такой же эффект, как огромный аппарат весом в две тонны. Вот она - русская смекалка. Хоть спектакль и простой, но в нём очень много придумок, который дают фантастический эффект. Простая, но бесконечно сложная история. Когда я первый раз делал это шоу, он весил 70 кг. Сейчас - 3,5 тонны. Но развиваться всегда интересно. Если ты стоишь на месте, то получается конвейерный завод. Но лично я всегда влюблён в своё последнее выступление.
Тысяча снеговиков
- Если вернуться к вашему образу на сцене – почему всё-таки грустный клоун? Хотелось сломать стереотипы? Перевернуть всё с ног на голову?
- Какой я есть, такой есть. Вряд ли я - грустный клоун. Просто хочется внести в клоунаду всё, что во мне есть и всё, что есть в жизни. Комическое и трагическое, абсурдное и нежное. Поэтому я всё время исследую, а чем ещё может быть клоунада? Может мистической? Или трагической? Вспомните того же Чарли Чаплина, который вносил в свой образ много драматического.
- Вы вспомнили Чарли Чаплина, но ведь, и вас самого считают живым классиком. Согласны с этим?
- Наверное, мы нашли на этом свете что-то хорошее, что всем полезно. Это искренность, натуральность. Чем больше ты остаёшься ребёнком, тем жизнь твоя веселее и радостнее. У меня есть такая теория, что это один из ключей к счастью. Если ты следуешь детским мечтам, то остаёшься счастливым всю жизнь. Вот я собираю детей вокруг себя (смеётся).
- Если не ошибаюсь, ваши «дети» - исключительно мужского пола. У клоуна не женское лицо?
- Я всегда беру в свою команду одну даму – это для меня как закон. Сейчас с нами работает Танечка, она приехала из Комсомольска-на-Амуре. Самая смешная из всех нас. Сейчас клоунесс очень много в мире, в Европе просто засилье. Клоуны отошли на второй план. Раньше с женщинами было проблема – они стеснялись выглядеть смешными. А сейчас нет. Они поняли, что смех – тоже сила, за которую их любят.
- На ваши спектакли не рекомендуется брать детей. Не поймут?
- И хотя дети нас любят, мы для них никогда не играем. Потому что если играешь для ребёнка, нужно закрыть дверь для взрослого. Для последних ты делаешь ассоциативный спектакль, в котором несколько уровней. А ребёнок не может находиться на нескольких уровнях одновременно. И скорость его движения по спектаклю намного выше, ребёнок скользит по нему в отличие от взрослого, который всё осмысливает.
- И где проходит возрастная граница?
- Это примерно восемь лет. Когда ребёнок понимает, что не нужно вскакивать и кричать, когда тебе нравится то, что происходит на сцене. Что нужно дать хоть чуть-чуть посмотреть взрослым.
- Тем не менее, скоро вы едете в Англию, чтобы развлечь и детей тоже…
- Мы будем открывать новогоднюю ёлку. Хотим поставить тысячу снеговиков. Одна проблема – у них с температурой проблема. Обещают от -5 градусов до +5. Поэтому мы сейчас думаем над тем, как сохранить снег в таких условиях. Кстати, наши снеговики будут стоять напротив Бигбена.
Досье
Вячеслав Полунин – актёр, режиссёр, клоун. Народный артист России. Западная пресса называет его лучшим клоуном мира. Полунин родился в 1950 году. Окончил Ленинградский государственный институт культуры им. Н. К. Крупской (Санкт-Петербургский государственный университет культуры и искусств); эстрадное отделение ГИТИСа. Является одним из создателей нашумевшего в 80-е годы театра «Лицедеи», из реприз которого наибольшей известностью пользовался номер «Асисяй!».
В Англии Полунин награждён премией Лоуренса Оливье за лучший спектакль года, в Эдинбурге его спектакль признан лучшим театральным спектаклем фестиваля, в Ливерпуле и Дублине получил премии за лучшее шоу сезона, в Барселоне — премию за клоунаду и др.
Женат, имеет троих сыновей.
Реклама - это тоже театр 
Счастье петь: Ирина Трусова приучает соседей к классике 
Я не комик, я – актёр! Арсений Попов – о выборе, театре и «Импровизации» 
В цирке омичам показывают кенгуру-боксёра