Им сказали, что их везут в баню. Перед входом стояло корыто с маслянистой жидкостью, куда окунал ноги каждый заходящий в узкие двери обитой железом комнаты. А когда они захлопнулись, пол с одной стороны стал медленно опускаться вниз. Из щели вырвался огонь, и люди забились в жутком ужасе и страхе. Страшно закричали дети.
Эти воспоминания шестилетняя девочка Маша Климова потом пронесла с собой через всю жизнь. Она - одна из многих, чьё детство прошло в детском бараке концлагеря Освенцим, куда она попала из оккупированного Смоленска вместе с мамой и младшей сестрёнкой Зоечкой.
Малолетние арестанты
В тот день им удалось выжить. Потом выяснилось, что немцы перепутали. Должны были сжигать евреев, чей транспорт пришел днём раньше.
Потом были серые продуваемые бараки с земляным полом. Обуви не давали до октября, поэтому к истощению, язвам и нарывам прибавился хронический цистит: маленькие узники мочились прямо в постель. И с верхних нар всё это стекало на нижние. За это надзирательницы их могли забить до смерти. Десятки детей в бараках, а не слышно ни смеха, ни возни. Голодные больные серые мышата с распухшими животами.
- Два раза в неделю у нас брали кровь. Говорили, что это для немецких солдат, - рассказывает Мария Васильевна. - Не щадили даже младенцев... Игла была такая длинная и толстая. Было очень страшно и больно, но мы боялись плакать, потому что надзирательница потом била стеком по рукам.
Она и по сей день панически боится уколов. А ещё до сих пор не может слышать собачий лай.
- Однажды в парке ко мне подбежала огромная овчарка. По привычке, выработанной там, в Освенциме, я сразу замерла. Главное - стоять. Не то порвёт.
Конвейер смерти
Узников почти не кормили. От голода люди падали на ходу. Повсюду валялись трупы - убирать их не успевали.
- Из бараков каждое утро вытаскивали умерших, - говорит Мария Васильевна. - Укладывали в штабеля, переплетая руки и ноги, чтобы не распадались. То же самое было и с детьми.
От голода и болезней маленькая Маша обессилела так, что не могла подняться с нар. Взрослые говорили, что свобода уже близко. Только смерть была ещё ближе. Младшая Машина сестрёнка вскоре умерла от голода, и её потом сожгли.
Смрадный чёрный дым, рвущийся из печей, - ещё одно воспоминание горького детства.
- Наш барак находился неподалеку от "брамы", - вспоминает Мария Климова. - И когда приходил очередной транспорт, мы уже знали, что произойдёт дальше.
Возле "брамы" - ворот - останавливались составы, открывались двери набитых битком вагонов, и, словно захлебнувшись от света и воздуха, не выходили, а вываливались оттуда дети. И не могли надышаться вдоволь... А потом начинали дымить трубы над крематорием.
Поле уязвимости
Когда Маша Климова выросла и вышла замуж, то больше десяти лет не могла родить ребёнка. Долгожданный Егорка появился на свет очень слабеньким и болезненным. Врачи ей говорили: "Это последствия военного времени". И только она одна знала - это был Освенцим.
Некоторое время она работала детским врачом, потом всю свою жизнь отдала Егорке. Иногда рассказывает внукам о том, что довелось когда-то пережить.
- Наша молодёжь растёт Иванами, родства не помнящими, - вздыхает Мария Васильевна. - Для них это только страшилки, сродни тем, которыми их пугают американские фильмы... Но иногда думаю... Может, это и хорошо, что они о войне знают только понаслышке?
Лагерь кавказского режима