"Что бы мы имели, если бы в свое время - лет 15 назад - не поделили землю на клочки и не раздали ее фермерам? Страны бы сегодня не было", - полагает Сергей Ковалев.
Фермер села Екатериновка Москаленского района считает себя крестьянином до мозга костей. Его земледельческое хозяйство по российским меркам весьма масштабное - 1720 гектар. Для сравнения: по стране средний фермерский надел составляет всего 100-150 га. Корреспондент "АиФ в Омске" побывал в гостях у селянина и своими глазами увидел, как заполняются пустые ангары первым в этом году зерном.
- Я фермер уже в третьем поколении, - говорит Сергей Ковалев. - Прадеды - три брата - тоже земледелием занимались, пока их не раскулачили и не согнали в колхоз. Землю, на которой они работали, сегодня засеиваю я. Когда в 90-х я создал фермерское хозяйство, моего отца попросили уволиться из колхоза. Не потому, что на пенсию пора уже было, а потому, что сын - предприниматель. Мол, иди, трудись у него, а на твое место желающих в поселке достаточно. Инженер по образованию, отец сам спроектировал все сооружения, которые сегодня имеются в нашем хозяйстве - склады, ангары, сушилку.
Здесь хорошо думается
- В 90-х годах фермерство как возможный источник быстрого обогащения прельстило многих. Но выжили единицы. Как вам удалось не сломаться?
- Государство пообещало поддержать тех, кто единолично решил хозяйствовать, возрождать крестьянское хозяйство. Не готово оказалось большинство из начинающих фермеров к тому, что обещания окажутся пустыми словами, другие переоценили свои силы. Потихоньку интерес у них угас, и фермерством теперь занимаются самые "упертые" люди. У нас в Екатериновке в 90-х было около 200 хозяйств. Сегодня и половины не осталось. Только у меня, к примеру, в аренде находятся три фермерских хозяйства. Они числятся лишь на бумаге, а земли возделываю я один. Что уж скрывать, возникали мысли бросить эксперименты, найти более подходящее занятие. Но кем я буду без земли? Ничего другого я делать не могу. К тому же работать на кого-то - не для меня. А здесь я сам себе хозяин. Такому селянину со стажем, как я, трудно поменять деревенскую умиротворенность на городскую суету. Только здесь мне вольно дышится и хорошо думается.
- В развитых странах малый агробизнес во многом живет за счет кредитов. Охотно ли российские банки ссужают сельских жителей?
- Банки стремятся защитить свои средства, а потому, прежде чем дать их кому-то, требуют залог или гарантии. Что может предложить фермер? Поручительство? Крайне редкий пример. Кто сегодня решится нести материальную ответственность за фермера, финансовое благополучие которого во многом зависит от него самого и от погоды? Остается залог. Его можно обеспечить техникой. Главное условие - она должна быть ликвидной. А о какой ликвидности может идти речь, если почти вся техника, которая есть сегодня у фермера, выпущена в 80-х годах? Приходится закладывать личную недвижимость и автотранспорт. Хотя их стоимость оценивается гораздо ниже рыночной. Но проблема не в этом. Главный бич фермерства - диспаритет цен. К примеру, четыре года назад стоимость одной тонны пшеницы поднялась до 5 тысяч рублей. Мы встрепенулись, сразу оформили кредит, купили добротную технику. Надеялись, что после уборки с легкостью расплатимся. Но вскоре - бац! - цены упали до одной тысячи за тонну. Многие тогда разорились. Мы выжили, но кабала в виде многочисленных кредитов не дает распрямиться, до сих пор долги приходится возвращать, брать новые займы, чтобы погасить предыдущие.
Теория советских времен
- Не пытались ли бандиты "пристроить" в 90-х годах омский агробизнес?
- Бандиты, разборки по "понятиям" - это романтика, присущая бульварным детективам. В фермерстве все намного прозаичнее. Единственное, что нам может угрожать, - банкротство. В период посевной и уборки интересная ситуация наблюдается: цена на дизтопливо резко возрастает. Поставщики горючего осознают, что нам деваться некуда, в любом случае фермеру придется брать солярку по завышенной цене. И они пользуются этим. С нас, как с той влажной тряпки, пытаются выжать все, до последней капли. Другая проблема - перекупщики. Они сбивают цену на зерно. А в конечном итоге продают наше зерно втридорога. Спасательным кругом для фермера мог бы стать госзаказ. Если бы государство заключало с нами договора на ежегодную поставку зерна по справедливой, достойной, а главное - фиксированной цене, мы бы бед не знали. Стабильность - вот чего нам не хватает. Имея госзаказ и зная, по какой цене можно будет сдать зерно после уборки, мы бы могли планировать свою деятельность. Тогда и кредиты брать было бы не так рискованно.
- Фермеры имеют отпуск?
- У сельчан не бывает передышек. Посеяли - нужно готовиться к жатве, проверить машинно-тракторный парк, отремонтировать комбайны. Словом, отдыхать некогда. Тем более сейчас, в период уборки. Один день год кормит. Это про нас. Однако фермеры, в отличие от животноводов, имеют возможность выспаться. Рабочий день у нас начинается не в шесть часов утра, как принято думать, а в восемь. Выгонять на поле комбайн рано бессмысленно - мешает роса. По той же причине мы не работаем до полуночи. А отпуск у нас бывает, как правило, зимой. Мой отец за всю свою жизнь не разу не видел теплого южного моря. Лишь однажды в марте 1983 года ему удалось выбраться в Прибалтику. Так и я: по "заграницам" разъезжать некогда. Земля крепко держит.
- Современному фермеру приходится быть одновременно и менеджером, и техником, и агрономом, и экономистом, и маркетологом. Насколько важно образование в вашем деле?
- Я, например, дипломов не имею. Доучился до 4 курса института, пошел работать, да так и не закончил образование. Смысла в этом не видел - знал, что буду только фермером. С другой стороны, знания, которые получает сегодня молодежь в институтах, на мой взгляд, недостаточны. Сын, студент-четверокурсник агротехнического факультета, в этом году проходит в нашем хозяйстве первую производственную практику. Говорит, что за несколько недель узнал гораздо больше, чем за все годы обучения в вузе. А дело в том, что в институте преподают теорию еще советских времен, изучают технику, которая уже давно отжила свой век.