Спустя четверть века после своего открытия Омский государственный музыкальный театр наконец-то достроят. Эти метаморфозы пройдут на фоне общероссийского эксперимента на выживание - перехода театров на самоокупаемость.
Кто-то видит в этом стимул для развития, кто-то духовную смерть. Омский же музыкальный готовится стать кузницей профессиональных кадров, мечтает помочь селу выйти из тьмы и сыграть в ... невесомости. Подробнее об этом и многом другом мы беседуем с Борисом Ротбергом, директором Омского государственного музыкального театра, заслуженным работником культуры России, как раз накануне открытия 60-го юбилейного театрального сезона.
Не окупится - так расширится!
- Борис Львович, областные власти обещают не лишать ваш театр бюджетной поддержки, но новый федеральный закон "Об автономных некоммерческих организациях", а по сути - о переходе театров на самоокупаемость, запущен. Как вы оцениваете шансы театра выжить вне регионального бюджета?
- Самоокупаемость театров - это полная чушь! Деньги у театра будут, если он скатится в полную развлекуху и порнографию. Все чаще создается впечатление, что российское правительство заинтересовано в развале духовности своего народа! Пока я жив, я в это "АУ" - автономное учреждение - не пойду. Сегодня только с государством можно иметь дело. Иначе придется идти в подворотню и продавать себя как девка. У нас нет спонсоров, кроме Правительства Омской области, но есть творческие партнеры: СМИ и омские предприятия. Последние проводят в театре свои мероприятия, но платят за это деньги. Просить же деньги на выпуск спектакля я не буду, потому что наверняка попаду на крючок. И потом, я не буду знать, откуда ко мне придут эти деньги.
Мы все бежим за Америкой и забываем, что живем под другим созвездием, у нас иной менталитет. Другое дело, что время изменилось и требуются новые формы взаимодействия театра и государства. Надо думать - какие, а не уничтожать! В общем, тема больная, и мы будем обсуждать ее на съезде Союза театральных деятелей.
- Скоро в Омске откроется филиал Башкирского хореографического училища имени Рудольфа Нуреева. В связи с этим идут разговоры о реконструкции музыкального театра, где филиал разместится...
- Никакой реконструкции не будет. Смена внешнего облика театра чревата судебными разбирательствами с автором проекта. Это его творение! Например, какое право имели некие дураки сбрасывать памятник Дзержинскому? Кто будет помнить Дзержинского через сто лет? А над памятником работал Художник.
Мы проведем капитальный ремонт, которого театр не видел 25 лет, с момента открытия. Время подошло, да и пора довести театр до проектной мощности. В 1981 году его не достроили наполовину, уж очень спешили сдать. Так получилось, и ругать тут некого. Достроенный вариант функционирует в Ростове.
Хворостовский обещал - не приехал
- Зачем вам филиал хореографического училища, тем более из отдаленной Башкирии?
- Наш уникальный музыкальный театр - единственный за Уралом, который может поставить полноценную оперу, балет и оперетту - остается без кадров! Конечно, при нашем театре работает хореографическая студия, где занимаются более 100 детей, начиная с 7-летнего возраста. Артисты балета нужны нам, русскому народному хору и детским школам искусств.
Такая же "болезнь" с вокалистами - у нас нет своей консерватории. Когда строили театр, не думали на шаг вперед - о кадрах. Например, в Красноярске вслед за театром появился институт искусств. Его, тогдашнего студента, знаменитого теперь на весь мир, Хворостовкого, я приглашал работать в наш театр. "Может быть", - ответил Дмитрий и не приехал.
- Когда училище примет первых учащихся?
- Набор должен состояться уже в следующем сентябре. Преподавать будут наши педагоги, а из Башкирии приедут специалисты на особые дисциплины и госэкзамены.
Пока училище разместится прямо в театре, а после капитального ремонта - в пристроенном помещении, места всем хватит.
Готовы работать в невесомости
- В "биографии" музыкального театра есть воистину героические страницы -артисты неоднократно ездили с концертами в Чечню. Оправдан ли этот риск: гражданское лицо добровольно оказывается в самом пекле войны?
- Театр и армия всегда были очень тесно взаимосвязаны, и рисковать жизнью даже в мирное время артисту не привыкать.
Мы - единственный российский театр, кто был на Чеченской войне, прямо под пулями.
Было страшно около часа облетать на вертолете опасную территорию: за плечами парашют, а на земле стрельба, взрывы. Но все это ничто по сравнению с радостью, с которой нас встречали солдаты. Раненым мальчишкам нельзя было ходить, а они сбегали в аул за розами для наших актрис. Нас "растаскивали" по палаткам, чтобы просто пообщаться.
Были в с вое время и в Афганистане: за 30 дней дали 100 концертов. И сейчас готовы ехать по первому зову хоть на Луну и работать даже в невесомости!
В советское время мы выступали на буровых и газовых установках, на заводах и шахтах - везде. Мы нацелены на Россию и больше любим ездить в село, а не за границу. В этом подлинный престиж театра!
- Куда планируете поехать в ближайшее время?
- Я белой завистью завидую коллегам из драмтеатра. Они сейчас в Дублине. А кому нужен я со своими 200 артистами и пятью вагонами декораций?! Даже в камерной постановке в масштабах музыкального театра задействовано не менее 30 человек. Есть задумка ставить экспериментальные спектакли малых форм, но на имеющейся сцене три человека потеряются. Давно хотели подготовить помещение в музее театра. Кстати, мы давно обсуждали, что хорошо бы какой-нибудь заброшенный дворец культуры отдать омским театрам, которые сообща создадут экспериментальную площадку.
Без театра актеру никуда. Сам живу театром, он мне даже снится.
«Золотая маска» в Омске. Что показали столичные театры? 
В Омске на фестивале «Академия» показали спектакль, которому 70 лет 
Про героев и фашистов: в музыкальном театре премьера балета «Карбышев» 
«Вишнёвый сад» как лаборатория. В Лицейском театре читали Чехова 
"Драме не хватает мюзикла"