Примерное время чтения: 15 минут
628

Наука не о черепах. Чем антропология может помочь Омску?

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 32. АиФ в Омске 05/08/2015
Михаил Алексеевский приехал в Омск с лекцией.
Михаил Алексеевский приехал в Омск с лекцией. / Ольга Минайло / АиФ

«Во многих городах комфортно жить не потому, что там что-то построили, а потому, что их ещё не успели испортить», – уверен Михаил Алексеевский, городской антрополог.

О том, что в нашей стране существуют такие мифические люди, как городские антропологи, россияне практически не знают. А когда узнают, то сразу недоверчиво спрашивают: «Вы черепа изучаете, да?» Антропологи объясняют, что исследуют не черепа, а городское пространство и пытаются найти ответ на самый актуальный во все времена вопрос: где в России жить хорошо?

Михаил Алексеевский, руководитель столичного центра городской антропологии,  приехал в Омск, чтобы научить его жителей создавать пространство вокруг себя.

Фото: АиФ/ Ольга Минайло

Обезличенное пространство

Ольга Минайло, omsk.aif.ru: Михаил, наверное, для столицы понятие «городская антропология» – вещь привычная, но в регионах о ней мало кто слышал, и уж точно люди не понимают, зачем это всё нужно.

Михаил Алексеевский: Городская антропология занимается изучением того, как жители городов воспринимают место, где живут, как используют пространство вокруг себя. В каком-то смысле это можно назвать городской этнографией, только здесь важно не то, какой национальности человек, а то, что он житель того или иного города. Результаты исследований применяются для реализации различных проектов, фактически мы изучаем целевые аудитории этих проектов. То, что в регионах об этом мало что слышали, абсолютно нормально. До недавнего времени антропология в нашей стране на самом деле была только «про черепа». И ещё несколько лет назад даже в столице о городских антропологах никто ничего не знал, хотя во всём мире их также много, как и прикладных социологов.

– Почему людям во всем мире в один момент стало небезразлично то, что происходит вокруг? Интерес к городскому пространству напоминает какой-то массовый перелом в сознании.

– Всё очень просто: в советское время пространство было в значительной степени обезличено. Это как история в фильме «Ирония судьбы…», где улица Строителей в Москве и улица Строителей в Ленинграде словно под копирку.  Это некая жилищная политика и борьба с излишествами. Людям же очень некомфортно жить в обезличенном пространстве.  И до недавнего времени население нашей страны могло самореализовываться только в пределах своей квартиры, улицу же использовали как место перемещения из пункта А в пункт Б, место, где можно плюнуть и бросить фантик. Это ведь не моё, это какая-то улица, до которой мне нет дела. Но в последние годы люди пресытились идеей собственного пространства, появился сильный запрос на пространство общественное. Хочется чувствовать себя комфортно не только дома. В Москве есть программа, в рамках которой в ближайшие несколько лет реконструируют 4 тысячи улиц. И центр, которым я руковожу, по заказу столичного правительства разрабатывает стандарты благоустройства.

Фото: АиФ/ Ольга Минайло

– Стандарты благоустройства улицы – понятие абстрактное. Вы сами их откуда берёте?

– Когда мы начали этим заниматься, то оказалось, что никто не понимает, что такое комфортная улица ХХI века. Понятно одно: нужно выходить на другой уровень, но на какой именно? Нашей задачей было максимально проанализировать мировой опыт и учитывать специфику столицы. Потому что если, к примеру, в Лос-Анджелесе одна климатическая зона, то в Москве совсем другая. И если мы используем одинаковое уличное покрытие для этих городов, то в Москве оно может развалиться. Сложно вывести одну формулу того, как должна выглядеть современная улица. Одно дело, оживлённый проспект, другое – малая пешеходная улица, третье – переулок. К каждому типу – свой подход. Но главное, к чему мы стремимся, – улицы должны перестать быть просто транзитным пространством перемещения между домом и работой, а превратиться в комфортную среду, в которой учтены потребности разных категорий жителей. Чтобы и инвалид на коляске себя комфортно чувствовал, и ребёнок. Одна из проблем, которую мы сейчас решаем, – разработка стандартов улиц, ориентированных на прогулки с детьми. Все родители думают, что в безопасности ребёнок может быть только на детской площадке. А если он пошёл на улицу, то это уже зона риска. Поэтому улицы должны быть комфортными, безопасными и интересными. Чтобы для рёбенка это было обучающим пространством, где можно одновременно играть и изучать окружающий мир. Об этом у нас в стране никто раньше не думал.

Фото: АиФ/ Ольга Минайло

– Но вы ведь понимаете, что абсолютное большинство людей слово «реконструкция» воспринимают в штыки. У нас в Омске, когда реставрировали улицу Валиханова и вырубали деревья, местные жители чуть ли не под бульдозер ложились. 

– Большинство жителей городов нашей страны настроены консервативно. Протестов в отношении реконструкции улицы Валиханова можно было избежать, если бы перед этим провели антропологическое исследование. В мировой урбанистике сейчас максимально стараются вовлечь жителей города в его развитие.

– Неужели во всём мире так плохо, что приходится привлекать жителей для развития городов? Власти с этим уже не справляются?

– Раньше психология у людей была такая: вот есть профессионалы, пусть они и решают, где и что строить. Но города становятся такими сложными, что профессионалы не справляются. Даже самый умный архитектор и градопланировщик не застрахован от ошибок, потому что невозможно учесть все нюансы конкретного места, начиная от экологии и заканчивая его восприятием жителями. Да, привлечение активистов делает процесс благоустройства более долгим и затратным. Но именно это помогает избегать ошибок и исключает конфликты, когда жителей просто ставят перед фактом и говорят: вот мы для вас что-то разработали и у нас есть проект. Если построить что-то ужасное,  то второй шанс может появиться только через несколько десятилетий, а людям-то с тем, что получилось, жить. Тенденция к консервативности всеобщая, но города не могут не развиваться. Если жители выступают против, значит, они не понимают, зачем им это нужно. Единственное, чему радуются абсолютно все, когда на каком-нибудь пустыре обустраивают парк. Для российских городов одна из ключевых проблем – экология и зелень. И странно, что власть редко пользуется таким ресурсом, как озеленение. Если какой-нибудь мэр или губернатор хочет стать популярным, то один из способов получить народную любовь – благоустроить парк или сквер. Беспроигрышный вариант. В отношении Омска это особенно актуально, учитывая специфику климата и большое количество пыли и грязи в городе. Массовое озеленение в середине прошлого века кардинально изменило ситуацию, это достижение нужно было беречь, но почему-то не получилось.

Фото: АиФ/ Ольга Минайло

О городских сумасшедших

– Почему всё-таки благоустройство территорий не всегда хорошо? В чем главная ошибка? Не учитывают мнение жителей?

– В основном, да. Могу привести пример московской улицы Забелина в районе Китай-города. Её решили облагородить, превратить в пешеходную, а местным жителям это не понравилось. Оказалось, что на территории улицы по выходным устраивали ярмарки. А поскольку в Китай-городе бутиков и ресторанов много, а обычных продуктовых магазинов мало, то ярмарку все очень любили. Причём люди там не просто огурцы с картошкой покупали: это было очень важное коммуникативное место. Это история про общение, про добрососедство. Таким образом, улица Забелина вместо оживлённой превратилась в мёртвую.

Разговаривая с жителями во время исследований, мы объясняем: хотим, чтобы получилось как можно лучше. При этом есть риск, что в результате сделают наоборот, люди на нас обидятся, дескать, вы же нам обещали сделать хорошо, а в результате такая «шляпа» получилась.  Я всегда повторяю, что мы, антропологи, за добро и справедливость, хотим сделать как лучше, но наши результаты исследований идут дальше по цепочке. Однако, если мы не будем делать эту работу, то шанс получить что-то хорошее сокращается. Поэтому надо стараться как можно раньше внедриться в процесс проектирования.  И городские активисты тоже должны участвовать на всех этапах выработки концепции.

Реконструкция улицы Чокана Валиханова. Фото: АиФ/ Александра Горбунова

– Это притом что городских активистов чаще называют городскими сумасшедшими, и никто их не слушает.

– Да, но это ненормально. Джордано Бруно и Галилео Галилея тоже называли сумасшедшими, а чем это всё закончилось? Мне кажется, активистов в России будет появляться всё больше, а тех, кто крутит пальцем у виска, меньше. Вообще, власти очень боятся активистов. Боятся, что они придут и лягут под бульдозер или устроят несанкционированный митинг. Но приведу один пример. Мы исследовали в Москве концепцию для микрорайона Измайлово. Встретились с активистами и сказали, что хотим с ними сотрудничать. Они испугались, так как к ним никто с такими предложениями никогда не приходил. Потом дали нам подробные описания того, где нужны пешеходные переходы, где поставить лавочки и так далее. Куча нюансов, которые мы сами никогда не смогли бы заметить. Но результаты антропологических исследований нельзя использовать напрямую. Это материал, с которым должен работать далее архитектор, планировщик… Они сами, к слову, страшно радуются, когда им рассказывают нюансы восприятия города жителями. Им так проще проектировать. То есть, в итоге получаются не карты и схемы, а объёмная картинка. Удачный пример был в Кирове, когда реконструировали старую пешеходную улицу, некогда лучшую в СССР. В одном из интервью всплыло такое понятие, как «кировские сквозняки». Одна женщина рассказала, что существовали проходные дворы, которыми можно было выйти на проспект Кирова с параллельных улиц. Но когда их позакрывали, то город лишился некой свободы, течения. Потом оказалось, что это важно не только для одной женщины, но и для половины Кирова. При этом спилить замки с закрытых дворов и открыть эти «сквозняки» стоит ноль рублей ноль копеек. Нужна только циркулярная пила. Зато результат может быть очень сильным, особенно для тех, кто помнит историю города.

Любинский проспект скоро сменит облик. Фото: АиФ/ Александра Горбунова

Ещё не испортили

– Вы можете оценить профессиональным взглядом Омск? Чего нам не хватает?

– Одна из проблем – это связанность городских территорий. По целому ряду объективных причин, в том числе и из-за водных преград, Омск сильно сегментирован. Иногда, чтобы куда-то пройти, нужно преодолевать какие-то страшные заборы, промышленные зоны, гаражи… Мне рассказали, что раньше у вас за зданием ТЮЗа была сквозная проходная зона, через которую можно было с комфортом выйти на улицу Ленина. А сейчас там страшные заборы, возле которых распивают пиво. Это типичный пример маргинализации территории. То есть, кто-то этими заборами хотел отгородиться, а в итоге вред это принесло городу в целом.

Вторая проблема Омска, на мой взгляд, нехватка  общественных пространств с чётким культурным программированием. Это, к сожалению, отголосок советского времени, когда считали, что сделать парк и сквер очень просто – нужно просто поставить скамейки. Но скамейками сейчас никого не заинтересуешь. Хороший пример – парк имени Горького в Москве. Раньше он был местом посещения не очень симпатичных ребят, которые приходили туда попить пива и поесть шаурмы. Чтобы привлечь в парк другой контингент, нужно создавать условия. В этом смысле коммерциализация парков, когда за всё пытаются брать деньги - большое зло. Нужно иметь возможность делать что-то бесплатно и получать от этого удовольствие. Например, в городе есть любители йоги. Надо предоставлять им бесплатно площадку и говорить: вот вы можете заниматься в любое время, и тут ещё рядом будет морковный фреш продаваться. И людям удобно, что они тренируются не за гаражами, а в прекрасном зелёном парке, и для производителей морковного сока это развитие бизнеса. А уж будешь ты покупать фреш или нет – личное дело.

Ещё в Омске есть недооценённый ресурс – вода. По-настоящему комфортной городской набережной у вас нет. Хотя место слияния двух рек очень красивое – такого я нигде не видел. У Омска есть свой стиль, есть сохранившееся историческое наследие. Есть даже удивительные образцы постсоветского китча – это настолько плохие здания, что в некоторым смысле они даже хорошие. Некоторые люди, самоутверждая себя в камне или граните, порой доходили до каких-то полукомических форм.

Любочку перенесут и установят в роще. Фото: АиФ

– Омск как город вообще запоминается его гостям? Или приехали-уехали, а вспомнить нечего?

– Первый раз я был в Омске в 2003 году на конгрессе этнографов и антропологов. Я был аспирантом, и меня поселили в Порт-Артуре. Вот вы сейчас улыбнулись, вы всё понимаете, а я тогда не понимал. Поэтому городская среда мне показалась ужасно некомфортной, но впечатления остались яркие. Поэтому в мой первый приезд в Омск впечатления остались только от людей – они здесь очень интересные и талантливые. Это потрясающий ресурс для города. И хочется верить, что лекции, которые я прочитал омичам про городское пространство, внесут маленький вклад в развитие региона. Я уеду, но у вас появятся люди, которые будут знать азы городской антропологии. И если хотя бы 10% от этого будет использоваться – хорошо. Потому что 10% – это больше, чем ноль.

– Вы можете напоследок назвать ваш личный топ городов с комфортной средой? Чтобы и красиво, и работа у людей есть, и парки с морковным фрешем?

– Мой личный топ состоял бы из районных центров, потому что в России есть довольно много симпатичных городов, привлекательных не за счёт того, что там появилось что-то новое, а потому что не разрушили старое очарование. Один из моих любимых городов – Каргополь в Архангельской области. Это старинный русский город, который больше похож на деревню. У него очень гармоничная городская среда, и он фантастически красив. Что касается «миллионников», то один из самых прогрессивных – Казань. В значительной степени она изменилась благодаря универсиаде и юбилею города. Сейчас  там объявлен Год парков, и власти благоустраивают все парки, следующий год станет Годом набережных. Ещё могу выделить Калугу – один из самых успешных регионов в Центральной России с точки зрения экономического развития. И здесь средства активно тратят на благоустройство. Там есть проблемы, но по этому городу приятно гулять. Ещё я бы назвал перспективным регионом Южно-Сахалинск. Его трудно считать комфортным с точки зрения городской среды, но мне комфортно туда приезжать. И с каждым годом там появляется всё больше активных людей. И Южно-Сахалинск будет меняться, потому что город достаточно богатый.

По-настоящему комфортной набережной в Омске нет. Фото: АиФ/ Максим Кармаев

Понимаете, одна из главных проблем российских городов в том, что местные власти больше думают о развитии города в плане того, чтобы нигде ничего не текло, не сгорело, чтобы никто не умер. В общем, не стало хуже. А вопрос комфорта городской среды по степени важности оказывается где-то на 125-м месте. Понятно, если у города красивое пространство, но при этом из крана бежит ржавая вода, такой город сложно назвать комфортным. Но важно понимать, что миграция населения в первую очередь связана с развитием городов. Молодёжь уезжает туда, где ей комфортно и интересно жить. И, как правило, те регионы, которые теряют население, попросту неуютны, и жить там неприятно. Ещё один момент – часто благоустраивают только центральные части городов, а об окраинах никто не думает. Получается дисгармония. В подмосковном Одинцово, например, все деньги потратили на ремонт площади перед зданием администрации. Да, из неё сделали картинку. Но ведь при этом есть остальной огромный город, в котором плохо жить. Хотя многие города комфортные не потому, что там что-то сделали, а потому, что их не испортили ещё. Это заставляет задуматься.

Досье
Михаил Алексеевский – Центра городской антропологии в КБ «Стрелка», созданного в 2009 году. Кандидат филологических наук. Ранее возглавлял отдел современного фольклора в государственном республиканском центре русского фольклора.

Оцените материал
Оставить комментарий (0)

Также вам может быть интересно


Топ 5 читаемых

Самое интересное в регионах