Читать нельзя запретить: библиотекари отказались выдать школьницам Драйзера

3 февраля блогер из Омска Елена Завьялова сообщила в своем твиттере о том, что библиотекари из местной «Пушкинки» отказались выдать 16-летним школьницам-подружкам  книгу Теодора Драйзера из-за возрастных ограничений. Упоминалась также книга Бориса Васильева  «А завтра была война»,  которую школьницы получили после совещания библиотекарей.

Подружки-школьницы (16 лет) рассказали, что им в Пушкинке не выдали книгу Драйзера из-за возрастных ограничений.

— Елена Завьялова (@ezavyalova) February 2, 2014

Причиной, как выяснилось,  стала маркировка «18+», поставленная издателями на роман «Финансист».  Новость вызвала большой резонанс в блогах и СМИ: омичи и жители всей России посчитали нонсенсом отказ читающим детям в праве читать классику. На первый взгляд, ситуация напоминает роман «1984», когда государство пытается контролировать сознание людей с помощью запрета на книги.  Комментаторы в социальных сетях вспоминают, как сами перечитывали «Американскую трагедию» Драйзера в школе по нескольку раз, и недоумевают, что такое предосудительное обнаружили сотрудники библиотеки в книге этого автора.  На фоне катастрофической ситуации с угасанием интереса детей к чтению подобный запрет выглядит более чем странно. Какие еще книги могли оказаться в списках запрещенных для детского чтения и как это вообще произошло? Мы обратились за разъяснениями к представителям библиотеки.

Все по закону

В библиотеке нам сообщили, что всего лишь придерживаются закона  «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью или развитию», который запрещает распространение информации без маркировки, кроме произведений «0+».  И как рассказал Александр Ремизов, директор  Омской государственной областной научной библиотеки имени Пушкина, решают, подходит ли книжка для несовершеннолетнего читателя, отнюдь не библиотекари:

- Идет какая-то волна, на этой волне какие-то инсинуации: вот сидит некто в библиотеке и решает, «эта книжка – хорошая, эта – плохая». Я никогда в жизни не прочитаю 3,5 миллиона книг, которые хранятся в библиотеке. Это невозможно. Поэтому мы ориентируемся на те книги, которые издаются у нас на глазах, которые уже имеют маркировку, и распространяем эту маркировку с «Финансиста», изданного в 2013 году,  в том числе на «Финансиста», изданного в 1980 году, когда никаких маркировок не было. 

Так что ответственность на библиотекарях лежит, но только в том, выдавать ли книгу с неподходящей маркировкой, нарушая закон, или не выдавать, соблюдая его. И обязанность работников библиотеки - проверить, есть ли ограничение по возрасту для каждой конкретной книги.  Александр Ремизов: «В случае, когда у нас возникают какие-то сомнения – а они возникают тогда, когда мы видим перед собой несовершеннолетнего читателя , и мы видим, что он заказал «Финансиста» Драйзера  - у нас есть достаточное количество специалистов – они, конечно, не садятся читать Драйзера от корки до корки, а соотносят это издание с интернет-магазинами книжными, с издательствами. Находим Драйзера, который сейчас издается, и видим, что стоит маркировка  «18+». 

Списков с Набоковым, Драйзером, Мопассаном нет

У людей, которые узнают,  что детям не выдали какую-то книжку, создается впечатление, что есть некий список литературы, которую детям давать нельзя, которым руководствуются библиотекари. Конечно, всем хочется увидеть этот список  - о нем сотрудников библиотеки после распространения новости спрашивали особенно часто. Но списка такого, как выяснилось, не существует.

Александр Ремизов: «Есть списки литературы, пропагандирующей экстремизм, терроризм, национальную рознь. Они поступают в библиотеку из соответствующих компетентных органов. Это другое. Эта литература изымается из фонда, если она оказалась там – например, книга была издана год назад, а в список экстремистских попала недавно. Мы проверяем фонд ежемесячно. Из свободного доступа такая книга изымается и помещается в Фонд специального хранения, в который читатель не имеет доступа. Никакой читатель – даже если ему 80 лет. А списков с Набоковым, Драйзером, Мопассаном - нет». 

Книгу «А завтра была война» никто не запрещал

Другой вопрос, взволновавший многих, - чем могла провиниться книга «А завтра была война» Бориса Васильева, входящая в  списки школьной литературы для чтения в старших классах. По словам директора библиотеки имени Пушкина, жители города и журналисты и здесь интерпретировали ситуацию не совсем корректно. 

И устроили целое совещание, выдавать ли "Завтра была война" Васильева - по той же причине. Выдали кое-как.

— Елена Завьялова (@ezavyalova) February 2, 2014

 

Александр Ремизов: «Я нахожу неправильным, что в этой истории рядом с «Финансистом» ставят Бориса Васильева «А завтра была война». Это книжечка небольшая, на ней никакой маркировки нет. Просто девочка заказала и ту, и другую книгу. Пока решался вопрос с Драйзером, пока проверяли и смотрели маркировки – прошло не больше 20 минут(как раз время, которое отведено нам для выдачи книги, кстати). А потом мы девочке книжку Васильевой выдали. Она ее, правда, через очень короткое время вернула.  А на многих ресурсах пишут: «ах, как нехорошо, Бориса Васильева запретили». Не запретили – ни мы, ни кто-то другой».

Может ли кого-то защитить такой закон?

Библиотекари, которым приходится выполнять закон, сумели объяснить свою точку зрения. Однако остается еще несколько вопросов, ответы на которых не столь однозначны.

Один из них – на каких основания присваиваются возрастные ограничения тем или иным книгам. По мнению Сергея Демченкова, кандидата филологических наук и заведующего кафедрой в Омском государственном университете, в результате нечетко прописанных формулировок закона под его действие попадают произведения классической литературы, ограничивать доступ детям к которым не имеет смысла, однако издатели, сами того не сознавая, делают это на основе формальных критериев:

- Сейчас решения такого рода принимают самостоятельно издатели: четкой процедуры нет, и это ведет к такого рода перестраховочным мерам. Очень много субъективизма, он  неизбежен при оценке книг, - говорит Сергей Демченков. - Надо взвешенно подходить к оценке произведений и это, по-моему, тот случай, когда лучше «недобдеть», чем «перебдеть». Такое прямолинейное «запретительство» ведет к курьезам и это не единичный случай, когда под запрет попадали вполне добропорядочные тексты по каким-то чисто формальным критериям.  Мне этот закон представляется весьма недоработанным: едва ли можно здесь внедрить универсальные критерии, в отличие от экстремизма и разжигания розни. Здесь больше следует полагаться на здравомыслие родителей, детей и педагогов.

Другой вопрос – в действительности ли может кого-то защитить подобный закон, ведь то, что ребенок не может взять подобную книгу в библиотеке, совсем не означает, что он не сможет ее прочитать. А работники библиотек вынуждены следовать букве закона, ограждая детей от пользования библиотечными фондами, хотя именно за этим люди в библиотеку и ходят.  «Самое печальное, что девушка может прочитать книгу в Интернете, но не в библиотеке», - говорит Сергей Демченков. - «И библиотека здесь – заложник законодательства, и ни в коем случае нельзя ее обвинять. Поскольку закон недоработан, а работники библиотеки пытаются как-то реализовать требования закона. А это далеко не всегда возможно, и не всегда возможно вынести однозначное решение. Но факт в том, что этот закон пока реально никого и ни от чего не защищает. Что нельзя получить в библиотеке или увидеть в театре – за полторы минуты находится в сети».

Об этом говорит и  Александр Ремизов:   «Я не буду комментировать продуманность этого закона и проработанность. Наверное есть те, кто за меня это сделают. Но выполнять его я обязан. Хотя у меня, как у гражданина, есть свой взгляд на этот закон. Мне, как гражданину, может быть, тоже до сих пор не понятно, почему «Ну, Погоди!» тоже теперь имеет возрастные ограничения. Но как должностное лицо я обязан исполнять закон, что я и делаю».

Прецеденты

Эта история с Драйзером и 16-летними школьницами стала возможна в России благодаря принятому в 2012 году 2012 году по инициативе партии «Справедливая Россия» закону «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью или развитию».  Самое главное – это появление обязательной маркировки на товарах, которые потенциально могут быть для несовершеннолетних опасны. Уже в момент появления этого закона его критиковали за расплывчатые формулировки. «Пропаганду насилия», «отрицание семейных ценностей» или «оправдание противоправного поведения»  при желании можно усмотреть во многих художественных произведениях, в том числе в произведениях «классиков».

И попытки ограничить доступ к классическим произведениям в нашей стране уже были. В прошлом году из школьной библиотеки Ставропольского края прокуратура требовала изъять книги Есенина и Набокова, мотивируя это наличием в книгах эротики и мистики – правда, чуть позже ведомство сообщило, что это частное мнение одного из сотрудников, который был затем уволен.  А в 2011 году, еще до принятия закона, интерес силовых органов вызвал памятник индийской литературы - «Бхагавад-гита». Прокуратура Томска инициировала процесс о признании русского перевода книги с комментариями экстремистстким материалом,  однако суд проиграла. 

Между тем в частном порядке представители библиотеки сообщили, что в Омской области уже прошло несколько судов, связанных с тем, что в библиотеках детям были выданы книги,  которые содержали возрастные ограничения, не позволявшие сотрудникам их выдавать. Однако эти процессы прошли для общественности незамеченными. В библиотеке же Пушкина решили «Финансиста» не выдать,  в свою очередь предпочитая давать комментарии прессе, а не показания - правоохранительным органам.