Жить театром. Юбилейный портрет легенды омской сцены Светланы Романовой

Эта актриса способна заворожить зал всего за несколько минут. А сколько их было, этих минут! Ведь только в родной «Галёрке», где Светлана Романова служит четверть века, ею воплощено более 30 неповторимых характеров. На любимой сцене 12 октября она отметит юбилей, исполнив роль Марьи Квашневой в спектакле «Лентяй» по пьесе А.Н. Толстого.

Рождённая в 1941 году, Светлана Павловна словно впитала всё лучшее, что было в культуре послевоенного времени и эпохи шестидесятников. Секрет успеха актрисы не только в неоспоримом таланте, но и в особом, светлом мироощущении и отношении к театру как институту воспитания души. Накануне юбилейного вечера мы поговорили с легендой омской сцены, заслуженным деятелем культуры Омской области Светланой Романовой о профессиональном пути, театральных ориентирах и семье.

Проживая все роли

Анна Зернова: Светлана Павловна, чувствовали ли вы, что сама судьба вела вас в театр?

Светлана Романова: Да, у меня всегда было ощущение, что это моё. Я с раннего детства интересовалась театром. Мама работала педагогом и дружила с распространителями театральных билетов. Дома постоянно велись разговоры о спектаклях, любимых актёрах: Вацлаве Дворжецком, Петре Некрасове… В послевоенное время театр был очень притягательным местом, я часто бывала в Омской драме, в ТЮЗе.

И, кстати, несколько лет мы с мамой жили совсем рядом с местом, где сейчас стоит «Галёрка». Тогда здесь был деревянный ДК «Юность». В пять-шесть лет я постоянно ходила сюда в танцевальный кружок и кинозал, меня здесь уже все знали. Любимым фильмом была «Молодая гвардия», я могла смотреть её бесконечно. И маме даже иногда говорили: «Может, нам не надо Светочку пускать на этот фильм? Она сморит его с утра до ночи».

- Правда, что ещё в начальной школе вы поставили свой первый спектакль?

- Да, это был «Тимур и его команда», главную роль я играла сама. Ещё я проводила новогодние ёлки: собирала всю знакомую детвору в большом бабушкином доме и устраивала представления. В восьмом классе поставила «Золушку». Сама оформляла спектакль, костюмы брала у подруги из другой школы. А потом, в 10 классе, в театральном кружке ДК им. Лобкова комиссия увидела меня в спектакле «Машенька». Мне рекомендовали поступать в открывшуюся Государственную театральную студию при Драмтеатре. На вступительном испытании попросили показать этюд, и я начала топить печку – так, как это делала бабушка. Со всеми подробностями, чем удивила экзаменаторов.

- А что помогало вам, начинающей актрисе, формировать представления о театре, о профессии?

- Все актёры нашей студии с первого курса были заняты в спектаклях. Мы смотрели на старших актёров, как на божество. Ведь там играли мастера: Алексей Теплов, Елена Псарева, Елена Аросева… На протяжении четырёх лет это был наш дом. Мы здесь воспитывались, ходили по театру на цыпочках (я до сих пор за кулисами иду на цыпочках, не могу по-другому). Хотя иногда и шутили над мэтрами – хулиганили, ведь были молодыми. Но всегда ощущали профессиональное единство, важность общего дела.

Помню, я участвовала в спектакле «Король Лир» в эпизодах. Нас учили не играть, а проживать все роли, и моя маленькая работа была замечена. «Как выразительно ты шла…» - говорили мне. Потом играла в спектакле «Наш отец женится», в «Иркутской истории» со Спартаком Мишулиным. Была большая работа в «Варварах» - роль Екатерины. Кроме того, у нас было принято приходить на репетиции, даже если ты не занят в спектакле. Актеры могли подойти к тебе после репетиции с советом: «А попробуй вот так…» И мы обсуждали роли, прислушивались друг к другу. Может быть, поэтому выпускники студии вырастали в больших артистов: Юрий Музыченко, Вера Канунникова, Елизавета Романенко и другие.

Новый этап

- Из Драмтеатра вы ушли за супругом – будущим народным артистом России Юрием Гребнем?

- Да, в 1962 году я пришла в Омский ТЮЗ, где работал Юра. Поначалу там были не лучшие времена, и я от этого страдала, бунтовала. Потом режиссером стал Владимир Соколов, и началась новая эпоха в театре. Ставились спектакли, которые до сих пор помнит старшее поколение. Звучали очень серьёзные темы, художественный уровень постановок был таким, что за билетами в ТЮЗ выстраивалась очередь. У нас шли «Мещане» Горького, «Тень» Шварца, «Варшавская мелодия» Зорина, «Чайка» Чехова.

Когда Соколов ушёл, мы с Гребнем приняли приглашение от Норильского Заполярного театра драмы им. В. Маяковского. Там было сыграно много интересных ролей, но самой запоминающейся стала Ханума. Сыграв её, я, как принято говорить, проснулась знаменитой. Я признавалась, что успех этой роли – заслуга омского актера и режиссера Ножери Чонишвили. С ним в ТЮЗе я репетировала грузинскую маму в спектакле «Не беспокойся, мама». Я глубоко погрузилась в грузинскую культуру, и это помогло мне понять потом, какой должна быть моя Ханума. Кстати, позже спектакль «Не беспокойся, мама» был удостоен диплома Всероссийского смотра к 50-летию СССР. Актриса, которую ввели на мою роль, прислала мне этот диплом со словами: «Света, это твоя награда. Если бы я не смотрела твои репетиции, если бы мы их не обсуждали вместе, наверное, я бы так не сыграла». Такой удивительный был уровень взаимоотношений между артистами, мы ценили помощь и сотворчество.

- Тянуло обратно в Омск из Норильска?

- В первый год я очень тосковала, часто хотела сорваться и уехать домой. Хотя Норильский театр замечательный, мы ездили на большие гастроли, работали с сильными режиссёрами: со Станиславом Илюхиным, Леонидом Белявским (с ними мы встречались потом в «Галёрке»), Александром Зыковым, который учил нас быть в курсе политической жизни страны.

Но, конечно, тянуло на родную землю. И в Омске нас помнили. Когда мы прилетали из Норильска, нас уже на проходной спрашивали: «Вы вернулись? А когда вернётесь?» Сдаёшь обувь в ремонт в «Дом быта» то же самое: «Вы ещё не вернулись?». Мы с Гребнем проработали в Норильском театре 24 года, и с бывшими коллегами остались друзьями.

- Говорят, что у вас есть поклонники из Норильска, которые продолжают следить за вашими спектаклями в «Галёрке»?

- Да, они ходили на наши с Юрой спектакли в Заполярье, потом переехали в Омск и случайно узнали, что мы работаем здесь. Принесли подшивку рецензий о спектаклях, где мы играли, – всю нашу норильскую историю. Газета называлась «Заполярная правда», но в театре её, смеясь, называли «Правда о Гребне» – что ни номер, то опять о нём.

Классика вечна

- Потом все-таки было возвращение?

- Да, наверное, уже подошло время. Норильск – прекрасный город, но из него всё равно люди стремятся уехать, так сказать, «на материк». А Владимир Федорович Витько всегда говорил: я буду рад вашему приезду. Мы приехали под его крыло. Сложно было, но он собрал уникальную группу артистов: Владимир Светашов, Валерий Скорокосов, Анатолий Кузнецов, Константин Левашов, Владимир Таныгин. И когда вышел спектакль Витько «Прошлым летом в Чулимске», о театре заговорили все. Мы получили гран-при Театрального фестиваля «Байкальские встречи у Вампилова». Как говорил критик Сергей Денисенко, над этим спектаклем сошлись звезды. Я в нём сыграла роль Анны Хороших и называла эту работу не иначе, как «подарок судьбы».

- В одной из рецензий писали, что ваша роль стала цементирующей, завораживающей по исповедальному накалу эмоций, воли, чувств…

- Наверное, причина в том, что в спектакле глубокое выражение нашла тема матери, которая всегда мне была очень близка. Дом, семья, материнство – это главные темы моей актёрской жизни, хотя я сыграла и много характерных ролей. В спектакле «Прошлым летом в Чулимске» у меня была сильная, эмоциональная сцена с сыном. И сцена прощания, которую мы играли с Витько – там мы не произносили ни слова, но зрители понимали все наши чувства.

В спектакле по пьесе Розова «В поисках радости» я тоже играю мать. Очень люблю роль Клавдии Васильевны: она небольшая, но вызывает мощный отклик у зрителей. Один из московских критиков даже назвал эту роль великой работой. В «Лентяе», в «Женитьбе Бальзаминова», «Беспечном влюблённом» – везде матери, которые любят своих детей, оберегают, как умеют.

- В репертуаре «Галёрки» основное место занимают спектакли по произведениям классической литературы. Как вам кажется, классика помогает артистам расти профессионально?

- Да, это имеет огромное значение. Помню, когда к нам пришла молодёжь – Дмитрий Цепкин, Ольга Билан, Сергей Климов, Екатерина Латыпова – их «бросили» в работу над «Братьями Карамазовыми», «Сергеем Есениным». И они на наших глазах рванули вверх. А артисты моего поколения в принципе росли на классике, русской и зарубежной. Я всегда любила классику – в пять лет уже сидела с книгами. В детстве читала Дюма, Драйзера, Бальзака, Лондона. Потом уже не могла без чтения. Выписывала разные журналы, выходившие в стране: «Юность», «Новый мир», «Зарубежная литература», газеты. Меня даже называли в шутку «Светница-газетница». Ещё задавалой называли, потому что я ходила в модных шляпках.

Счастливая женщина и актриса

- Кстати, многие ваши коллеги отмечают ваш шарм и умение всегда стильно выглядеть, называют вас женщиной без возраста.

- Всё это пришло из семьи. Мама очень хорошо одевалась, приносила домой журналы мод. Когда я была маленькая, бабушка мне шила платья к каждому празднику – Пасхе, 1 Мая… Она не знала грамоты (некогда было учиться), но у неё были золотые руки. А потом я сама покупала журналы, и мне по ним шили платья. Так и формировался свой стиль.

- Вы с большим теплом говорите о детстве. Что из детских впечатлений занимает особое место в вашей памяти?

- Детские годы, конечно, неразрывно связаны с войной. Отец ушёл на фронт за несколько месяцев до моего рождения, маме прислал телеграмму со словами: «Назовите дочку Светланой». До сих пор помню день, когда мы получили «похоронку» на отца… Но было и много светлых моментов. Помню, как бабушка водила меня в церковь, к причастию, на всенощную перед Пасхой. Она соблюдала пост, и я очень любила это время: её грибы, соленья, картошку на постном масле. К обеду она всегда накрывала красивый стол с красивыми вазами. Они, кстати, сейчас у моей сестры, которая так же накрывает столы: я прихожу к ней и вспоминаю своё детство, бабушку. В её доме у меня была своя комната, в окно падали ветки сирени, стояли шкафы с любимыми книгами. Сына Мишу мы на лето привозили к бабушке, и он впитывал всё. И даже потом учил меня печь блины так, как это делала бабушка. И у нас с Гребнем, где бы мы ни были, всегда был хлебосольный дом, открытый для гостей, праздников, разговоров о театре.

- Вы прожили с Юрием Григорьевичем почти 50 лет. Каково это – каждый день вместе: и в театре, и дома? И правда ли, что он при первой встрече сказал, что вы будете его женой?

- Да, был капустник в ТЮЗе, мы столкнулись на лестнице, и я что-то пробормотала ему в ответ… Я не сразу восприняла его внимание всерьёз. Юра смеялся: «Все меня любили, а я добивался тебя!»

Конечно, было непросто. Для него работа заслоняла всё - он получал роль и погружался в неё, ничего не видел, не слышал. Но между нами всегда была любовь, было желание заботиться друг о друге. Из-за меня он не поехал учиться в Москву, его приглашали сразу на второй курс в студию МХАТ. Но он говорил: «Как я мог уехать от Романовой?» Наш сын Михаил взял много от отца и от меня, он стал большим, хорошим артистом. Работает в Челябинском академическом театре имени Н. Орлова. Мы как-то приехали с Юрой на Мишин спектакль и в зале услышали, как зрители шепчут: «О, сегодня Гребень играет». Юра был горд и шутил: «Видишь, Романова, меня и здесь знают».

- О вас говорят как о человеке, у которого есть редкий талант быть мудрым и верным другом.

- Я стараюсь не терять связи с друзьями. Встречаюсь с одноклассниками, учителями, перезваниваюсь с норильчанами, с подругами из других стран. Недавно помирила компанию друзей, которую рассорил один человек. Нашла варианты, поводы для общения. Теперь они все благодарны: «Романова, как хорошо, что ты нас снова всех соединила». Это у меня есть, я всегда говорю себе: кто, если не ты.

- Что вам больше нравится – отдавать или получать?

- Мне всегда хотелось отдавать. Кстати, в Норильске меня приглашали вести театральный кружок для детей в лицее. Дети за мной по пятам ходили, обнимали так, что трудно было устоять на ногах – всей гурьбой. И там я начала делиться тем, что умею, как актриса. Это было очень радостно – учить детей, занятия проходили с большой любовью. Мне даже кажется, я могла быть педагогом, ведь я работала с такими режиссерами.

- Оглядываясь на пройденный путь, готовы сказать, что вы счастливый человек?

- Да. Я часто себе это говорю: я счастливая женщина, счастливая актриса. И я благодарна судьбе за то, что в этом возрасте у меня и ум ясный, и ноги ходят, и чувство юмора есть. Хочется ещё и молодым артистам что-то передать, где-то подсказать – ведь я люблю их всех. И они ко мне очень тепло относятся.