А Marvel пусть подождёт. Кому нужен Центр современной драматургии?

Центр современной драматургии – это частный омский театр, созданный командой энтузиастов. Ребята вышли из стен другого частного театра, который одно время гремел в городе, а потом закрылся.

Чтобы не потерять друг друга, они создали свою труппу – ЦСД. Начинали в совсем не приспособленном помещении, но затем переехали в Арт-центр на Любинском. И сегодня ЦСД – это команда, которая известна в Омске, в том числе участием в массовых праздниках, неординарными проектами (dramabattle, например) и постепенно завоёвывает всё большее количество сердец. Кстати, не обязательно заядлых театралов.

Наш разговор с гостями «АиФ в Омске», главным режиссёром ЦСД Ярославом Максименко (Я. М.) и исполнительным директором Зариной Демидовой (З. Д.). «По совместительству» они актёры того же театра, а самое главное – супруги.   

Балет, Лицейский и «кино» во дворе

 Ольга Коробова, «АиФ в Омске»: Зарина, Ярослав, с чего в вашей жизни начался театр?

З. Д.: Моя мама – бывшая балерина, и с пяти лет я занималась балетом. В семь лет пришла в музыкальный театр к Наталье Торопой. Сам балет мне не очень нравился, но нравилось ощущение работы в театре.

В 11 лет я твёрдо заявила, что на балет ходить не буду, ушла на спортивную аэробику, занималась два года. А в 13 лет пришла в студию Лицейского театра, оттуда уже ушла к Гончаруку, где мы и познакомились с Ярославом.

Сейчас я благодарна маме за её настойчивость – координация на сцене, способности к танцам – это всё мне дал балет.

А ещё я любила ходить в ТЮЗ, причём мама водила меня не только на детские, но и на взрослые спектакли, а папа ругался и говорил: «Ей уже семь лет, она всё понимает».

Вот, собственно, с этого и началась моя любовь к театру. Перебирая свои детские вещи, я натыкаюсь на всевозможные анкеты, и везде написано, что я хочу быть актрисой.

 

Я. М.: Я просто любил играть; в моём детстве постоянно были маленькие ролевые театрализованные представления, кино «снимал» с пацанами во дворе.

Когда учился в первом классе, очень хотелось мне быть Бэтменом: написал пьесу, поставил её. Но второй спектакль со мной уже никто не захотел играть, потому что все в этом возрасте, видимо, хотят быть Бэтменами, а остальные роли не очень интересны.

З. Д.: Мы тоже ставили спектакли! Жили в общежитии с большими коридорами, устраивали представления, на которые продавали билеты по 50 копеек. Но на одном спектакле – это была «Золушка» - две сестры на самом деле поссорились между собой, одна обиделась не вышла на сцену, и нам пришлось вернуть деньги зрителям.

- Выходит, Зара сразу была актрисой, а Ярослав режиссёром...

Я. М.: Поначалу-то я тоже шёл по актёрской тропинке,  но в какой-то момент понял, что она у меня не очень получается, началась полоса рефлексии. Вообще у меня в жизни роль играет фатум: всё складывается самостоятельно, вне зависимости от каких-то моих волевых решений.

З. Д.: А у меня наоборот - всегда всё было вопреки, приходилось пробивать себе дорогу. В балете с моими средними данными приходилось много работать, в театре тоже. Пока фамилию не поменяла. Ярослав сказал, что я карму изменила с его фамилией. В театре я осталась Демидовой, но в жизни всё стало легче, ничего не надо пробивать.

- Какие чувства у вас остались от работы в студии Гончарука и ТОП-театра?

---

Сольфеджио  - когда тебя учат читать ноты. Это не всегда захватывающе,
но это фундамент, без которого дальше не двинешься.

---

Я.М.: Там странная смесь чувств: с одной стороны, это человек, который привёл тебя в театр, на начальном этапе очень многое нам дал. Но есть ещё ряд нюансов, которые не дают однозначно оценивать эту страницу своей жизни.

З.Д.: Он взрастил в нас чувство командности, и за это ему спасибо. Я думаю, этим мы и отличаемся. Нам есть за что поблагодарить Гончарука, но есть и за что не любить.

- А как работалось с Игорем Григорко?

З.Д.:  С Григурко мы до сих пор поддерживаем связь. Когда он пришёл к руководству театром, многие артисты выросли. Потому что он стал привлекать очень крутых режиссёров, это и Саша Устюгов, и Владимир Золотарь, и Михаил Теплицкий,  Дима Турков. Это все люди, которые нас научили быть артистами.

Многие думают: раз современная драматургия, это непременно какая-то жесть. А на самом деле современная драматургия – это просто живые авторы, наши современники.

Я.М: На самом деле благодаря последним годам ТОП-театра мы получили очень большой пул знаний и навыков, которые до сих пор используем и понимаем, что в Омске больше никто таким не может похвастаться. В нашем возрасте успеть «съесть» столько разного театра, причем из первых рук, очень качественно, подробно – это хорошо, и за это Игорю спасибо. Кстати, именно Игорь мне первым сказал: «У тебя режиссёрские мозги, просто знай это и думай, что делать».

Скамейка запасных

- Теперь мы точно знаем, что придумали. А как в вас сочетаются актёр и режиссёр?

- Я стараюсь сейчас очень мало актёрствовать, мне кажется, есть люди в моём окружении, у которых это получается гораздо лучше. Мы со Светой (Баженова, директор и худрук ЦСД. – Ред.) сидим на скамейке запасных на случай, если вдруг кого-то надо экстренно подменить. Хотя Светлана мне нравится как актриса, она вообще может много чего.

Когда мы ещё учились в театре-студии, очень многое было отдано на откуп нашей фантазии, мы должны были сочинять, и мне это нравилось всегда. В какой-то момент для одного спектакля я насочинял столько, что стало понятно – наверное, что-то здесь, какая-то искра, её можно попробовать раздуть.

З. Д,: Ярослав там поставил «Синюю птицу» - роскошный спектакль!

- Для актёра смена режиссёров – это не сложно? У каждого же свой подход.

З.Д.: Наверное, есть люди, которым это тяжело, но нам за счёт воспитания, которое было заложено в нас при становлении как артистов, проще, потому что мы всегда открыты новому. Это нас и отличает.

Но вот что касается конкретно наших режиссёров, мне проще со Светой. Может быть, действительно, у них с Ярославом разные методы, разная школа.

Я. М: А Светин муж Дима говорит ровно наоборот: «Мне со Светой неудобно работать, а с Ярославом всё понятно».

Трудная жизнь в чужих телах и гифках. В ЦСД-Омск очередная премьера Подробнее

З. Д.: Я думаю, дело в образовании, потому что Ярослав закончил «Щуку» (театральный институт им. Б. Щукина. – Ред.) и там другая школа, а заканчиваю ГИТИС, и понимаю, что «кухня» у нас разная. У Светы она моя: понятно всё, что она говорит, с первого раза. А Ярослав говорит так, что мне ничего не понятно. И у нас, мне кажется, вся труппа так делится.

Я.М.: Я лично вижу разницу в режиссуре между мной и Светланой в том, что мы обращаем внимание на разные вещи. Для меня важно создать некое пространство, маленький мир спектакля, понять его законы, а потом уже внедрять туда артистов. А когда я построил мир, ты, артист, заходи: вот твой текст, твой мир, в нём живи по этим законам. Одному актёру этого хватает: запусти меня в комнату, и я буду в ней играть. А другому надо очень подробно всё разъяснить.

По большому счёту, ЦСД нужен каждому из нас, кто его делает, и хочется думать, что каждому из тех, кто приходит в зрительный зал.

Света же добивается своих результатов путём подробной работы над каждой сценой, над каждым эпизодом, разбирая его по полочкам. Мне так неудобно, мне надо целиком всё понять, а потом я уже могу перейти в эти частности, а Света наоборот. Может, за счёт своего драматургического таланта она сразу видит цельное, понимает, как должно быть, ещё на начальном этапе.

- Вы оба получили профессиональное театральное образование в ведущих вузах страны. Зачем оно, если вы уже состоялись?

З. Д.: Когда я поступала, думала, что «для корочки». Но сейчас я очень благодарна своему мастеру Владиславу Долгорукову. Мы очень много работаем: я приезжаю на месяц, и мы без выходных с 10 утра до 10 вечера занимаемся. Я точно знаю: заочное образование бессмысленно без практики, но когда ты работаешь в театре, это очень многое даёт. Я чувствую свой внутренний рост, мне кажется, и ребята в труппе это замечают.

Я. М: Я бы сравнил это с музыкой. Есть люди, которые никогда не учились в музыкальной школе и играют на слух. Вот это, «на слух», - та школа, которая у нас была раньше. А ты приехал в вуз, и тебе просто преподают сольфеджио, учат читать ноты. Это не всегда захватывающе, но это фундамент, без которого ты дальше не двинешься.

Детище актёров и зрителей

- Люди, которые учатся в столице, как правило, там и остаются. Вас здесь, в Омске, держит ЦСД?

Я. М: Мы не скажем, что у нас на полке пылится тысяча предложений – но это потому, что мы этим не занимаемся. Изначально мы основали ЦСД, чтобы сохранить команду, сохранить дух, чтобы никто не уехал. В результате пришлось всё равно кого-то из ребят прямо-таки направить в другие театры, кто-то сам ушёл, потому что мы не знали, будет  ли это коммерчески успешный проект. По факту сейчас нас 10 человек, и мы как-то выживаем, но это реально тяжело.

Те, кто ушёл в другие театры, приходят к нам, но там быстро поняли, что это хорошие актёры, поэтому они заняты в своих постановках, и мы их перестали видеть так часто, как нам бы хотелось. Но в любом случае они здесь, мы чувствуем их поддержку.

Ну и теперь уже мы чувствуем, что ЦСД – это не только наше детище, к нему приложено очень много сил зрителей, которые к нам приходят.

З. Д.: У нас сейчас есть ощущение, что мы нужны людям. Я понимаю - не будь ЦСД и будь какое-то классное предложение, я бы уехала не раздумывая. Но сейчас если это не Marvel, я подумаю. Если Marvel, скажу: «Я приеду попозже».

Мне кажется, мы сейчас стоим у истоков чего-то. Всё когда-то начиналось с чего-то маленького, даже Коляда-театр, а сейчас Коляду знают во всём мире. И мне кажется, когда ты делаешь что-то правильное и по-честному, тебя обязательно вознаградят. Так и должно быть. Посмотрим, что будет дальше, мы не загадываем, но сейчас мы здесь, и нам нравится работать.

- Для кого ваш театр?

Я. М.: Для нас. ЦСД нужен конкретно мне. Но большому счёту, ЦСД нужен каждому из нас, кто его делает, и хочется думать, что каждому из тех, кто приходит в зрительный зал. ЦСД имеет репутацию, что наш театр - это что-то необычное, то есть пойти сюда – это определённый риск.

З.Д: Одна из наших теперь уже единомышленников, когда мы начали работать над совместным проектом, впервые пришла в наш театр. Мы спросили, почему не была раньше, и получили ответ: «Я боялась, что мне причинят боль». И так многие думают: раз современная драматургия, это непременно какая-то жесть. А на самом деле современная драматургия – это просто живые авторы, наши современники.

Сейчас мы пришли к тому, что будем ставить и классиков – вот готовим «Бурю» по Шекспиру, выиграли на эту постановку грант в Союзе театральных деятелей. Сейчас мы думаем, что ЦСД можно расшифровывать как угодно в зависимости от того, что здесь происходит. Например - Центр сценического действия, Центр семейного досуга, Царство счастья и добра.

- У вашей труппы большая общественная активность помимо собственно театра.

Я. М: Достаточно быстро люди, которые организуют мероприятия в городе, поняли, что ЦСД – это команда, которая в принципе может сделать всё что угодно, если это каким-то боком привязано к сценическому действию. Не важно, будь то массовый праздник, открытая экскурсия по городу, иммерсивный спектакль в пространстве торгового центра или просто новогодний корпоратив для людей, которые видели уже всё. То есть у нас в ЦСД «зашито» ивент-агентство: есть сценарист, режиссёр, вокалисты, танцоры, и это всё одна группа.

К нам приходят за креативом, когда нужен какой-то нестандартный подход. С ТЦ «Мега» нам нравится работать, они предлагают нестандартные идеи, у них есть для этого ресурс, и работать с ними одно удовольствие.

З. Д: В любом проекте нам нравится, что мы делаем. Работали на День омича, было трудно, но когда вечером я стояла на сцене и весь Любинский пел со мной, это такая потрясающая энергия! И ты думаешь: «Господи, как хорошо, что я пошёл сюда работать. Я с четырёх часов чуть не помер, но я вышел и такой кайф получил!»               

- У вас обоих дом и работа - одно и тоже. Комфортно ли жить в такой семье, если и на работе, и дома театр?

Я. М: Мы на работе можем до обеда не пересекаться в плане межличностного общения. Актёры на сцене, я в зале сижу. Можем выйти чаю попить, но это же одно мгновение. К вечеру, если у нас нет спектакля, мы едем домой, забираем сына из детского сада и переключаемся в режим родителей. Когда он ложится спать, мы снова начинаем работать, теперь уже дома.

З.Д.: Вечером дома мы выполняем задачи главного режиссёра и исполнительного директора. Я иногда говорю, что устала жить с коллегой. Бывают недели, месяцы, когда мы только работаем. С одной стороны, удобно: сиди и трудись, тебе не надо никому звонить, писать – человек рядом с тобой.

Я. М.: То есть это удалённая работа: написание грантов, общение с критиками, журналистами.

З. Д.: А потом придумывать спектакль.

Я. М: А потом немножко сна, и утром снова функция родителей, в детский сад и на работу. Нам кстати очень помогают наши родители, потому что создавать ЦСД, не имея за собой семьи, было бы невозможно.

З. Д.: Это было бы очень сложно. Мне кажется, у Вани счастливое детство благодаря нашим родителям, его бабушкам и дедушкам. Но в этом ещё и залог того, что мы столько лет вместе: 16 августа шесть лет со дня нашей свадьбы, а так мы вместе уже десятый год. 

Мы, с одной стороны, успеваем соскучиться друг по другу, а с другой - у нас очень много общих интересов. Я не представляю, как можно жить с человеком, у которого другая работа. У нас как-то было заведено с 22 до 23 часов, пока Ваня спит, час мы что-то делаем вместе. Даже просто помолчать – это круто, главное, чтобы именно вместе.

- Вы апробируете на сыне какие-то спектакли, или он ещё маловат?

Я.М.: Он был на «Русалочке», выдержал 40 минут.

З. Д.: Он однажды выбежал на сцену во время обсуждения, зрители стали хлопать, и ему понравилось. Я не хочу, чтобы он стал артистом: есть опасность, что это не сделает счастливым. Ярослав сказал, что надо максимально запрещать: если он и через запреты будет стремиться, тогда он в профессии будет счастлив.