«Папа, ты где?» «Просто театр» поставил спектакль об инфантильном отце

Премьера спектакля «Мой папа — Питер Пэн» в «Просто театре» обнажила боль и заставила сотни зрителей заглянуть в себя — в зале рыдали, смеялись, спорили и пытались понять.

Не просто папа

Зал арт-центра на Любинском замер, когда прозвучала последняя реплика. Одни не могли сдержать слёз, другие — вздохнули и остались сидеть, а кто-то вдруг осознал, что вырос, так и не поговорив с отцом. Премьера спектакля «Мой папа — Питер Пэн» оказалась эмоциональной встряской. Тема была слишком личной, а постановка — слишком честной.

Репетиции становились чем-то вроде терапии. «Каждую репетицию мы обсуждаем женские и мужские отношения, травмы, детство. Один раз репетировали двадцать минут, а потом три часа говорили об этом», — рассказывает Полина Кремлёва, играющая роль матери. Актёры открывались друг другу: кто-то не знал отца, кто-то встретил его взрослым. Эта искренность делает спектакль особенно мощным.

История начинается как сказка. Маленький Даня уверен, что его отец — настоящий Питер Пэн. Это объясняло многое: отсутствие бороды, частые отлучки из дома. Ведь папе нужно было летать на остров, проверять, всё ли там в порядке.

«В конечном итоге Даня говорит: „Больше тебе не верю, папа — обманщик“. И вот эта сказка рушится, как хрустальный бокал. И, к сожалению, этот бокал уже не склеишь», — делится исполнительница роли маленького Дани Виктория Пешина.

Но однажды отец «улетает», чтобы не вернуться.

Сюжет выстроен необычно: взрослый Даня (Максим Пешин) пытается поговорить со своим восьмилетним «я» (Виктория Пешина), но тот не слышит. И тогда остаётся одно — вспомнить и прожить.

Спектакль с первой сцены строит хрупкую границу между реальностью и фантазией, между инфантильностью и любовью, между желанием понять — и невозможностью простить. Отец в спектакле - просто такой человек. Его не исправить, но можно попытаться понять, почему он такой.

Стынет кровь

Спектакль — это не просто драма. Точность попадания в нерв обеспечена уже тем, кто сидел в зале. Здесь были дети (ведь каждый из нас чей-то ребёнок) и взрослые, матери и отцы — герои пьесы буквально откликались в каждом из них. У матерей волосы дыбом вставали во время сцены, где Даня стоит на подоконнике перед открытым окном. Отцы смеялись, когда папа на сцене сквозь сон отмахивался: «потом, потом». Папа-Питер в какой-то момент — просто обычный уставший отец.

Многие женщины в зале задали себе один и тот же вопрос: «А как жить с таким человеком, как Питер-Папа? Как его понимать? Простить? Терпеть?». Были и те, кто пытался его оправдать.

«Я его оправдаю, можно? Весь спектакль — это диалог Дани с отцом. А это, согласитесь, самое главное в воспитании. Умеют ли родители разговаривать с детьми? Да не все умеют вообще просто даже говорить», — делится один из зрителей после спектакля.

Зрительница после спектакля точно подметила: «Это роль, в которой хотелось бы быть таким человеком — и не хотелось бы быть с таким человеком».

Но если в середине спектакль зал смеялся, то к финалу отовсюду были слышны всхлипы. Особенно, когда маленький Даня перестаёт верить в сказки отца, и тот улетает в окно, как Питер Пэн. И больше не вернулся.

Особым зрителем стала и собака, которой купили отдельный билет — она была в зале с семьёй режиссёра, приехавшей за тысячу километров. Пёс оценил постановку — не скулил и не лаял.

Он улетел, или Что делать, если твой папа – Питер Пэн? Подробнее

«Папа, я больше не верю»

Самое сильное — это не то, что говорят герои. А то, что возникает в тишине между репликами. Именно в этой тишине зрители решают: простить или нет, понять или отвергнуть, оставить или навсегда отпустить.

«Можно ли простить папу, который рассказывал тебе сказки про Питера Пэна, а потом „улетел“, как он?» — спрашивает спектакль, но не даёт ответа.

«Я не хочу, чтобы моего персонажа полюбили. Я хочу, чтобы его поняли», — подчёркивает Расим Раенбагин. А зритель в ответ говорит: «Я плакал искренне. И не хочу это разбирать по деталям. Это было целостно».

Как водится в «Просто театре», спектакль не заканчивается занавесом. После него — обсуждение. А в зале — бабушки, дети, отцы, друзья, актёры и собака. Кто-то из зрителей сказал: «Теперь у меня ещё один герой в коллекции — наряду с Мюнхгаузеном и Дон Кихотом — этот Папа-Питер. Я увидел его и увидел себя».

Именно в этом, пожалуй, и сверхзадача спектакля: не обвинить, а зацепить, встряхнуть, принудить к диалогу — хотя бы с собой. И пусть шестилетний Даня так и не услышал своего взрослого «я», может быть, кто-то из зала в этот вечер впервые услышал себя.

12+