Быть солнцем. Лариса Дубинина – о профессии актёра и современном театре

Лариса Дубинина пришла в театр подростком. Тогда это был Театр поэзии - любительский коллектив. Сегодня это городской драматический театр «Студия» Любови Ермолаевой», носящий имя своей основательницы и режиссёра, а Лариса Дубинина по-прежнему одна из ведущих актрис труппы. В этом году у Ларисы Ивановны юбилей, который решено отметить бенефисом 27 марта, в День театра.

Несостоявшаяся учительница

Ольга Коробова, «АиФ в Омске»: Лариса Ивановна, вы же не потомственная актриса? Как выбрали профессию?

Лариса Дубинина: Это интересная история. В детстве моим кумиром была учительница начальных классов, и я тоже очень долго хотела стать педагогом именно начальной школы. Она была потрясающей, всегда говорила: «Не смей мне врать». Когда у нас барак сгорел, учитель взяла меня к себе жить, воспитывала вместе с родителями. Поэтому, разумеется, я и мечтала о педагогике.

Но при этом театральная жилка, наверное, проявлялась: целые уроки устраивала дома, спектакли на тему «я - учительница».

7-й класс. 13 лет. И я вдруг понимаю: не хочу быть учителем. Но мы же воспитаны были так: должна выбрать, должна быть кем-то. И я мучаюсь, веду диалог сама с собой: чего я хочу? Откуда оно пришло, это решение? Помню, стою посередине комнаты, сама себя терзаю: «Кем, кем ты хочешь быть?!» - и вдруг пришло: актрисой. Решение соединилось со мной на всех уровнях, прошло через голову и сердце, и я поняла, что это правильно.

- И сразу пошли в театр?

- Я пошла в… библиотеку. Читать Станиславского. Тогда его нельзя было ни купить, ни взять на абонементе - только в читальном зале. Сидела, конспектировала. Сейчас, правда, уже и не вспомню, что там писала. (Смеётся.)

Именно там мне и попалось объявление - народный театр поэзии набирает желающих в свою труппу. Что такое поэзия, я очень смутно себе представляла: стихи и стихи. Не скажу, что я очень их любила. Для меня определяющим было слово «театр». Мечтала, что смогу там прожить какую-то другую жизнь. Мне казалось, что эта жизнь - скучная, неинтересная, а в театре - другая. Даже если я не встречу в жизни любимого человека, там я это сыграю. Дневники вела в то время, в них писала, что в театре я смогу жить полной, яркой интерес­ной жизнью. Так и поверила в это.

Слава богу, мне повезло, могла ведь прийти в какой-то другой театр, а пришла в этот, который стал для меня определяющим. Он сформировал меня как личность; сформировал мои вкусы, пристрастия; сформировал меня духовно, потому что театр - это постоянный духовный поиск. Поэзия научила жить с ощущением чуда, театр дал понятие этого чуда. Театр привёл меня к Богу.

- Известно, что ваша Майя была высоко оценена автором пьесы, затем была блестящая «Чайка», о которой говорила вся театральная среда, причём не только Омска…

- Майя была самой важной ролью для меня, потому что с «Майей» мы стали профессиональными. Собралась группа - Наташа Жулей, Сергей Жулей, Юрий Шаров, Сергей Денисенко, я, Ирина Диденко, и мы сделали этот спектакль. Приехала Разумовская (Людмила, автор пьесы. - Ред.), приехали критики, мы свозили его на фестиваль, и город увидел - этот театр должен быть профессиональным.

Майя - это ещё и важная роль в жизни. Она меня научила, как не надо жить. Майя спрашивает, почему её не любят, почему она такая несчастная. Арсений Филиппович ей отвечает: «В вас много любви. Будьте солнцем, солнце не требует любви, оно само любит всех».

Так, наверное, и должно быть, наши роли не только учат нас профессии, лицедейству, но и заставляют открывать этот мир, открывать себя. Я думала, что не хочу умирать, как Майя, даже от случайной пули, потому что она где-то внутри себя решила не жить: раз не любят, жизнь закончена. Но я вынесла урок: надо учиться быть солнцем для всех, не требуя любви от других.

- «Майя» шла в театре 10 лет, но ведь в «Чайке» вы тоже играли очень долго?

- Говорят, было что-то потрясающее в той «Чайке», до сих пор многие вспоминают спектакль. Я не понимала этого. Но, может, и хорошо, потому что мы существовали там внутри, и казалось, что чего-то не доделали. Потому что это Чехов.

Любовь Иосифовна (Ермолаева. - Ред.) поставила «Чайку» для меня, не поступившей на актёрский факультет, чтобы доказать мне самой, что я что-то умею. Я играла Нину Заречную. И эта постановка перешла потом в профессиональный театр; я, Нина Заречная, «выросла» в Аркадину, и Любовь Иосифовна всё время сидела над текстом, что-то новое привносила в прочтение пьесы. 37 лет спектаклю, снят он был только в 2016 году, уже поколение сменилось, но всё время это была такая школа! Полтруппы у нас прошло через «Чайку».

Классики и современники

- В связи с этим вопрос: как вы относитесь к «осовремениванию» классики? Сейчас ведь это модно. Объясняют тем, что классика, дескать, устарела, надо ей новый импульс придать. Кто-то героев рядит в современную одежду, кто-то сюжет в наше время переносит, при этом ещё и над текстом «поработав»…

- Знаете, только если это идёт не в ущерб содержанию и сути пьесы. Потому что русская классика всегда говорит о духовных вещах, ставит духовные вопросы. Можно что-то убрать, какие-то длинноты, например. Но суть должна остаться прежней. Когда меняется суть, я против этого.

Да, нужно искать. Вход в пьесу с сегодняшнего дня - это самое трудное для режиссёра.

Почему мы сегодня ставим, например, «Грозу»? Почему я, современный человек, начинаю читать «Грозу», что со мной случилось? Тут, чтобы попасть в суть, надо искать. Вы же знаете, что я в своё время окончила режиссёрский факультет? Так вот, первое, чему учат на режиссуре: если вы не совпадаете с автором, просто оставьте его.

- Значит, вы совпадаете с Достоевским, раз взяли его для бенефиса? Какая-то уж очень сложная тема…

- А вы знаете, что сейчас многие актрисы читают? Крючкова, например, Демидова? Они уже не сыграют, а ещё есть что сказать. И поэтому уходят в какие-то концертные залы, начинают читать то, что не доиграли.

Я считаю, что бенефис - это не развлекаловка, это не то чтобы итог творчества, а некая планка: что я могу? Не получилось с Достоевским в театре, но у него такие женские образы! Сыграть я их не смогу, но прожить в каком-то чтении - вполне. Мне нравится сама эта философия: разобраться в сути того, что происходит. И когда учу текст, получаю радость от общения с этим материалом.

- Сейчас очень распространена точка зрения, что театр должен быть «развлекухой», показывать комедии. Дескать, такой запрос общества: люди устают дома, на работе, им не до катарсиса, им надо отвлечься и забыться. Как вы на это смотрите?

- Да всегда так было! Это же проще: собирает полные залы, легче продаётся, а ведь перед театром сейчас стоит задача ещё и зарабатывания денег. Но мы же воспитываем таким образом и говорим: наш театр вот такой. Не скажу, что основная функция театра просветительская, мне не очень нравится это слово, но заставлять думать, кто ты, что ты в этом мире, эта задача осталась, что бы ни происходило вокруг. Люди и в античность приходили в театр, и сейчас приходят. Театр должен потрясать, вырывать тебя из обыденности.

И ещё важно, что режиссёр вложил в эту постановку. Театр - это коллективное творчество. Мы говорим, что режиссёр - художник, актёры - его краски, палитра. Мы, актёры, конечно, любим, когда нас хвалят, о нас говорят, но говорить должны не об актёре, а о спектакле в целом, о том, какое впечатление он оставил в душе.

- Мы говорим с вами в преддверии Дня театра. Что бы пожелали в профессиональный праздник своим коллегам?

- Пожелать хотела бы радости творчества. Чтобы артист, выйдя на сцену, был искренен, принося и себе, и зрителю радость творчества. Вместе пройти какой-то процесс, чтобы всем доставить радость и удовольствие.