С июля 1918 года по ноябрь 1919-го Омск был столицей России. Столичный статус только добавил хлопот - здесь сосредоточились различные министерства и ведомства сменявших друг друга правительств: Временное Сибирское, Директория и Всероссийское, которое возглавил Колчак. В 1917 году в Омске проживало 100-120 тысяч человек, в постреволюционном городе население выросло до 600 тысяч. Огромная разница. Не хватало жилья - рыли землянки, не хватало казённых домов для чиновников и военных - под нужды занимали любые мало-мальски годные помещения. Как тогда жили омские семьи? Где брали продукты, одежду? Чего боялись и чему радовались?
Лишь бы не было хуже
Исторический архив Омской области к столетию революций издал сборник статей «Гражданская война на востоке России: взгляд сквозь документальное наследие». Особо ценными в этом издании стали исследования, касающиеся жизни простых горожан. Так, героем публикации стал дед автора одной из статей - Пётр Фролович Акелькин и его семья. Он в ту пору работал на железной дороге.
«Революционные события 1917 года в семье Акелькиных встретили неодобрительно, ожидая, когда эта политическая сумятица всё-таки закончится и «наведут порядок». К концу года резко сократилось количество регулярных поездов, многих кондукторов уволили, в том числе и Петра Фроловича. Для его семьи наступили трудные времена. Настоящего голода, как в столицах, в Омске не было. Выручал огород и заимка за городом, где выращивали картошку и арбузы», - повествует преподаватель одного из омских вузов Елена Акелькина. Она также упоминает и о своём отце, что ребёнком много времени проводил на той самой заимке. Это спасло его от эпидемий: в Омске бушевали испанка и тиф.
Пётр Акелькин решил заняться частным извозом, чтобы прокормить семью. «Гражданская война в Сибири Петру Фроловичу запомнилась обилием в Омске иностранных военных - венгров, а позднее чехов и британцев. Он относился к ним настороженно, как, впрочем, и к представителям советской власти. В начале лета 1918 года после Марьяновских боёв многих извозчиков привлекли к перевозке тел погибших красногвардейцев. Пётр Фролович вспоминал об этом с ужасом. Он, воевавший в Русско-японскую войну, не мог понять, за что русские убивают русских. Акелькины, как и многие жители Омска, не сочувствовали ни красным, ни белым. Они, боясь за свою жизнь и жизнь своих близких, просто пережидали непонятные им стремительные политические события», - публикует автор семейные воспоминания.
Жили тогда, наблюдая за сменой властей, по принципу «лишь бы не было хуже». Борьба за выживание - вот что означала семейная жизнь в то время. К 1918 году страна находилась в состоянии войны четвёртый год. Дезертирство из армии приняло катастрофические масштабы.
«Шапка в руках, а голова убежала»
Обе воюющие стороны нуждались в людской силе. После Октябрьской революции в Омске власть взяли большевики, но в события вмешалась третья сторона. Чехословацкий корпус поднял мятеж - самым жестоким за всю историю Омской области называют бой на станции Марьяновка. 7 июня 1918 года чехи вошли в город, по сути, как интервенты.
«Отступление красных летом 1918 года шло стремительно. Крестьяне, добровольно вступившие или мобилизованные в армию, хотели защищать лишь свои населённые пункты, не желая воевать на другой территории», - пишет уральский историк Константин Бороздин.
По этому поводу 5 сентября 1918 года была опубликована статья в газете «Окопная правда», организатором, редактором и корреспондентом которой был в будущем известный писатель Павел Бажов. Статья называлась «Шапка в руках, а голова убежала», и в ней был описан один из случаев дезертирства, когда целый батальон оставил позиции и разошёлся по домам, обнажив фронт на несколько вёрст. То же самое происходило и по ту сторону фронта, у Колчака. Никто не хотел воевать, всем было страшно за собственную семью и оставленное хозяйство. Что бы ни говорили, но все бежали с фронта домой, к семье.
Красно-белая Сибирь
В 1918-1919 годы уставшее от войны крестьянство отказывалось помогать Белому движению, заставить их могли только карательные акции. Например, пойманных уклонистов, по свидетельствам очевидцев, белогвардейцы пороли и возвращали в армию. Ещё жёстче расправлялись с большевиками.
Об одном из таких случаев рассказала заведующая Муромцевским муниципальным архивом Маргарита Горбунова.
«О служащем Муромцевского сельсовета Константине Колдине в 1967 году районная газета красноречиво писала: «Отряд колчаковцев ворвался в Муромцево после полудня… Красноармейские отряды были далеко, партизаны громили беляков где-то в седельниковских урманах… В то утро Константин, как обычно (хотя и знал, по слухам, что в селе отряд карателей), пришёл в сельский совет… Дверь широко распахнулась, и в помещение ввалились, гремя ножнами, пять колчаковцев… Четверо вытащили его из-за стола и начали бить чем попало. Подбежавший поручик выхватил шашку, коротко взмахнул и рубанул. Увидев, как из раны хлынула кровь, рубанул ещё несколько раз… Истекающего кровью Колдина поволокли в сторону больницы. Положили на кухне у дверей, наказав строго фельдшеру никакой медицинской помощи не оказывать. Рано утром зацокали о крыльцо кованые сапоги. Подсунув под спину Колдина винтовки, матерно ругаясь, понесли его в сторону леса, где ждал их поручик. Поставили раненого в десяти шагах от себя. Но только отошли, как Константин рухнул на землю. Он пытался стоять, но было видно, что силы покидают его.
- А ну, придержите-ка его.
Двое встали по бокам и штыками поддерживали парня. Он стоял спокойный, собрав последние силы, лёгкая усмешка играла на его бескровном лице.
- А вы молодец, господин поручик, смелы бандой-то против одного. Чего затрясся-то? Гибель почу… - последнего он не договорил. С перекошенным от злобы лицом пьяный поручик выхватил наган, и, почти не целясь, разрядил весь барабан».
Свершившуюся расправу видела Мария Сенаторова - родная тётя Константина. Она услышала от людей о том, что произошло в сельсовете, и рискнула прийти к племяннику. Пробыла с ним всю ночь, давала пить, поправляла подушку. Утром гикнули на неё, но она все-таки поцеловала Костю. Её не тронули, а она, сняв сапоги, чтобы не стучали, прячась за стволами деревьев, шла следом. Она же привела на поляну людей. Исколотого, изрубленного шашками, но с гордым, спокойным, будто живым лицом, его положили на телегу, устланную свежескошенной травой, и повезли через всё Муромцево...
В то же время в Омске набирало силу благотворительное движение. Главное внимание уделялось помощи армии, в том числе раненым воинам, возвращающимся военнопленным, детским приютам, учащимся. Самой распространённой формой благотворительности для обычных граждан было участие в вечерах, сбор от которых шёл нуждающимся сиротам, учащимся, беженцам. Эту сторону жизни города подробно изучил историк Сергей Сизов. Он писал:
«10 февраля 1919 года в гарнизонном собрании учащиеся устраивали благотворительный концерт в пользу армии. Такие вечера были регулярными и порой достигали серьёзных масштабов с участием лучших артистов Омска. Подобный благотворительный музыкально-вокальный вечер состоялся, например, в гарнизонном собрании 15 марта 1919 г. Объявление извещало, что после концертного отделения будет демонстрироваться английская военная гимнастика, а потом состоятся танцы».
Омск странным образом стал для многих семей местом удивительных совпадений. Так, в 1916 году Евгений Пермитин, учитель из Пермской губернии, окончил Омскую школу прапорщиков. Затем Первая мировая, ранение, демобилизация. В 1918 года он был призван на службу белыми как бывший офицер царской армии, в бою получил ранение. В 1919 году перешёл на службу в Красную Армию, часть дислоцировалась в Омске. В 1920 году попал в омский рабочий батальон тылового ополчения. Прошёл проверку и был отправлен в Москву как военспец. Затем он работал на стройках оборонно-стратегического назначения, имел широкие познания фортификационного, дорожного и мостового дела. Был очень образованным, скромным человеком. И никогда не рассказывал о своём прошлом. Лишь в 1984 году его сын узнал об этом. По странному стечению обстоятельств ребёнком в годы Великой Отечественной войны сын жил в эвакуации в Горьковском районе Омской области.
Гражданская война для многих семей стала тяжким испытанием. Не всем посчастливилось узнать всю правду об этом, поэтому интерес к прошлому сейчас, в год столетия тех событий, возрос.
Владимир Мединский: «Надо уважать свою историю, а не проклинать её» 
Судьба человека в бело-красной России. В краеведческом музее новая выставка 
Как жить под ружейные залпы. Иностранцы изучают историю Гражданской войны 
Чужая драка. Как мятеж Чехословацкого корпуса изменил ход Гражданской войны 
Народная память. Как строится самый большой сельский мемориал в России