Оставаться человеком. Ветеран Афганистана об искусстве ведения боя

Сегодня, 15 февраля, в России отмечают День памяти о наших солдатах, исполнявших служебный долг за пределами родной страны. 34 года назад в этот день завершился вывод войск из Афганистана.

Корреспондент omsk.aif.ru встретилась с председателем правления Омской региональной организации Общероссийской общественной организации «Российский Союз ветеранов Афганистана» Алексеем Мельниковым. Говорили о вечном – мире, который зачастую можно сохранить только борьбой; патриотизме, который необходимо воспитывать с детства; настоящих воинах, достойно сражающихся за свою землю, и садистах, воюющих за деньги и убивающих людей ради удовольствия.  

По зову души

Ирина Аксёнова, omsk.aif.ru: Алексей Дмитриевич, как вы попали в Афганистан?

Алексей Мельников: Моя личная история такая же, как и тысячи историй советских людей. Все мы были октябрятами, пионерами, комсомольцами, а уже потом каждый выбирал свой путь. Я пошёл в медицину. При институте была военная кафедра, поэтому в армию меня не призывали.

В то время об Афганистане многого не говорили, военные действия выполнялись тихо. Страна жила своей жизнью, зная, что наши ребята исполняют интернациональный долг, помогая афганскому народу. Так и шло всё своим чередом до того времени пока в Афганистане в 1984 г. не погиб друг моего детства Гоша Билетников, призванный на срочную военную службу. Он вернулся домой в закрытом цинковом гробу. Его мама заставила вскрыть гроб. И тогда, увидев его, воина по жизни, мёртвым во мне словно что-то перевернулось, мне стала неинтересна прежняя беззаботная молодёжная жизнь, учёба.

Отучившись первый семестр на третьем курсе мединститута, я взял академический отпуск и отправился в военкомат. Кто-то тогда посчитал, что я пошёл мстить за друга, но я так не скажу. Моя душа требовала пройти той же дорогой, что и он, в то время даже не подумал о родителях.

В апреле 1985 г. был призван в ряды вооружённых сил для прохождения срочной службы и в течение трёх месяцев проходил специальную подготовку в горном учебном центре Шерабад. Обучали на снайпера, хотя я уже в то время носил очки, военные мне заявили, что это не помеха. Спорить с врачом не берусь, но в медицинском заключении к концу обучения мне действительно диагностировали стопроцентное зрение.

Адаптация к экзотике и войне

- Как проходила подготовка будущего воина-интернационалиста?

- Подготовка была интенсивной и жёсткой в плане выносливости. Хотя на тот момент я был отлично физически подготовлен, с детства занимался самбо, дзюдо, боксом. Во-первых, сказывался климат. Температура достигала 45 - 50 градусов. Жарища невозможная. В первые три дня нас не переодели в туркестанскую форму, ходили в пилотках, уши обгорели, впоследствии уже выдали панамы.

Первой военной базой был Термез. Это пустыня, палатки, тарантулы, скорпионы. Сплошная экзотика. Встречавшие нас бывалые бойцы заявили, что перед нами два пути – или идти вперёд выполнять интернациональный долг или уйти отсюда вперёд ногами. Кстати, ещё при подготовке четверым из батальона выпала именно последняя участь. Но на тот момент это воспринималось как мимоходом проходящее, потому что не было времени на размышления. Тебе поставлены конкретные задачи, которые нужно выполнять. Подъём в пять утра, получаем оружие, всё передвижение только бегом, стрельбы, в том числе ночные. Отбой далеко за полночь. Примерно через два месяца я родителям писал о том, что, если бы меня сейчас отправили на «гражданку» я был бы лучшим студентом в нашем институте.

Кроме военной подготовки необходимо было научиться определённой гигиене, режиму питья. Это сложный комплекс адаптации к условиям чужеземного ландшафта, привыкнуть к которому можно, только жёстко работая над собой. Я очень благодарен тем людям, которые проводили эту подготовку, не давая никакой слабины, и это правильно, потому что война поблажек не предоставляет.

- Помните первый день после завершения подготовки? Не пугало предстоящее будущее?

- После учебного центра нас перебросили на территорию Афганистана и после ряда пересадок Кабул - Баграм нас доставили в конечный пункт – столицу Панджшера посёлок Руха. На «взлётке» встречают ребята в камуфлированных маскхалатах, чего в Союзе на тот момент ещё не было, увешанные всевозможными видами оружия, что по уставу невозможно. До сих пор помню их слова: «Вас приветствует город-герой Руха. Духи, вешайтесь!»

Затем попадаем под распределение. Меня с неоконченным высшим медицинским образованием отбирают в комендантский взвод, чтобы впоследствии направить в медпункт. Там в буквальном смысле накормили от пуза, снабдили куревом, предложили баню с бассейном. Был в шоке от такого сказочного приёма. На второй день поинтересовался, чем же я буду заниматься. На что мне ответили: «Будешь баню топить, боевых заданий у тебя не будет». Я выразил несогласие и попросил перевести меня в другое подразделение. Так я попал в седьмую горнострелковую роту.

- А какие бытовые условия были там?

- Вы не поверите, но мы себе создавали такие комфортные условия, что после демобилизации я подумывал иногда о том, чтобы опять вернуться туда. Проходил службу на территории Панджшерского ущелья. Это такая караванная тропа, по которой из Пакистана напрямую можно доставить оружие к Кабулу, поэтому боевые действия на этой территории проходили практически постоянно. Перед нами стояла задача блокировать все окружающие вершины и в случае необходимости выходить на уничтожение определённых бандформирований либо опорных пунктов боевиков.

До нас на этом месте располагался второй мусульманский полк. В прямом противостоянии с нами находился Ахмад Шах Масуд (национальный герой Афганистана, один из руководителей бандформирований, впоследствии министр обороны Афганистана). По его распоряжению все мирные жители центра этой долины – кишлака Руха ушли, остались глинобитные дома, один из которых и стал нашим кровом. Внутри мы обили стены деревом – досками от ящиков из-под снарядов, наклеили обои, установили буржуйки, даже баня у нас была своя. Создали себе европейские условия в этом патриархальном жилище 14 века.

Вопреки здравому смыслу

- Каким было боевое крещение?

- Поднимались по хребту на заданную высоту. Впереди вершина ровная как блюдце, укреплённая со всех сторон камнем. Часть группы уже заходит наверх, а часть ещё поднимается, когда с двух сторон с других вершин начинает работать крупнокалиберный пулемёт. Свист пуль, летящих мимо тебя, шокирует. Когда такое слышишь впервые, то невольно начинается паника, не понимаешь, что делать, возникает суета. Меня кто-то толкает, я бегу к камню, чтобы выставить за него пулемёт, приблизительно вижу, откуда идёт огонь, но не понимаю, что делать. Первая мысль: «Мама!», но понимаешь, что мама здесь не поможет. Но помогла военная подготовка, в считаные минуты удалось сконцентрироваться и сделать передвижения под обстрелом. Не потому, что ты дурак и бежишь под пули, а потому что, если будешь находиться на одной точке, к тебе пристреляются, и если с первого раза не положили - положат со второго или третьего, поэтому начинаешь действовать вопреки здравому смыслу. Дальше дали команду гасить точку, понятно, что это не снайперская стрельба, но важен ответный огонь, при котором из тридцати патронов два точно попадут в цель. Так, общими усилиями, огонь противника был погашен.

Время в бою пролетает незаметно, и потом оттуда выскакиваешь как ошпаренный. Передать эмоции можно словами одной из солдатских песен: «Между делом шутки и консервы, но этих шуток век бы не слыхать. Я понимаю: виноваты нервы, но вот они не могут нас понять».

- Первый бой и победный - это удача…

- У нас все бои были такими, мы не проиграли ни одного. У меня только боевых выходов было 12. Расскажу пару случаев, когда, наверное, чудом остались в живых. Отправлялись на многодневное задание. За спиной здоровенный горный вещмешок, в котором питание на несколько суток, боекомплект, достаточное количество воды для обеспечения жизнедеятельности в автономном режиме. В руках пулемёт Калашникова. Всё вместе весит более 40 кг. Я перед отправкой на службу был 76 кг, а через три месяца подготовки стал 54 кг. И вот представьте, какую ношу нужно было тащить на себе в горы.

«Прочёсывали» хребет Шутуль, где располагались опорные пункты бандформирований. Впервые вышли на высоту более 4000 м, у многих начались признаки горной болезни. Задание длилось больше 20 суток, закончился сухпаёк. К нам пришёл караван вертолётов, чтобы сбросить продукты, и один из них подбивают «Стингером», он падает и сгорает в нескольких метрах от нас со всем содержимым.

А однажды наша группа выходила на задание, когда в зелёной зоне было тепло, а на высоте в горах пошёл снег, и часа за три его выпало уже по пояс. Чтобы не замёрзнуть, необходимо было двигаться не останавливаясь, пока не достигнешь своей преобладающей высоты, иначе противник может выставить пулемёты и накроет всех. Парень-узбек из нашего взвода нарушил правило, сошёл с тропы, присел к камню, который очень быстро забрал из него всё тепло, и он как сел, так и остался сидеть. А мы вчетвером его потом полночи тащили, но реанимировать уже не удалось. Тогда в этом снежнике замёрзло шесть человек, кто-то получил обморожение с последующей ампутацией конечностей.

Чувства в кулак, волю в узду

- Истории, которые даже представить страшно, не то что испытать это на себе…

- Таких историй, к сожалению, много. И происходили они не только в боевых действиях, но и при выполнении задач текущего обеспечения. В очередной раз колонной отправлялись на задание. Панджшер весь заминирован, впереди идёт сапёр, всё это прощупывает, далее следуют ГАЗ-66, полностью груженный минами, и сопровождающая пехота. Четыре бойца поленились идти, залезли в кузов под полог и ехали на ящиках с боеприпасами до того момента, пока под машиной не взорвался фугас. Взрыв. Детонация мин. Мы минут сорок не могли подойти туда, потому что всё рвалось, разлеталось. На это смотреть было невозможно, понимая, что в машине наши ребята. Естественно, взрывной волной их разбросало. Как только всё поутихло, мы ринулись искать пацанов, не думая о том, что на этой территории мин немерено и каждая в любой момент может взорваться. Своих не бросаем. Один из них даже живой остался, родился в рубашке.

Посещая сегодня учебные центры, где готовят солдат в зону СВО, я призываю их быть внутренне мобилизованными, постоянно готовыми к любой ситуации и не позволять себе расслабляться. А когда идёт алкоголь в ход, то я вообще не понимаю этого. Ты куда собрался, ты что хочешь сделать? Ты не сделаешь в таком состоянии ничего, а ещё убытки принесёшь и близким своим, и других ребят подставишь.

- Что преобладает в бою: страх, месть, ярость, патриотизм?

- Нет, это только холодный расчёт. Бой – это время, когда всё должно остановиться, в том числе, ярость, хотя считается, что ты вроде идёшь на войну счёты сводить с врагом, но таких чувств возникать не должно. Основная задача – это моё глубокое убеждение и хорошие воины со мной согласятся на 100% - оставаться человеком несмотря ни на что. Понятно, что ты не должен размышлять стрелять или нет, потому что от этого зависит твоя жизнь, но тебе непозволительно направлять оружие на мирных жителей и вести себя как-то недостойно. На войне на всё воля Божья, там чётко чувствуешь, что от тебя, по сути, мало что зависит, но ты должен сделать всё, что зависит от тебя.

Если зло, то на расстоянии

- Доводилось брать противников в плен? Какие чувства при этом к ним испытываешь?

- Пленные были разные. По отношению к ним не нужно позволять волю чувствам. Многие из них защищали свою родную землю. Они, как правило, знают русский язык. Я же сколько ни пытался выучить их язык, запомнил лишь некоторые фразы. Попытался пообщаться с одним из них по-русски, он отвечает мне на английском, а я «по приколу» в ответ ему на немецком. И он тут же переходит на немецкий. Этот пленный был не идейный, он студент, жил в Европе и был призван в армию…  Но были и садисты. Восточный садизм – это жестоко, страшно и в наших понятиях даже больше чем бесчеловечно. Многое из того, что они вытворяли с нашими солдатами у нормального человека, не укладывается в голове. Это не люди, это выродки. А если у тебя погиб кто-то из близких или попал в руки садистов, здесь очень сложно не перешагнуть эту грань и не ответить той же монетой. Но нельзя позволять себе опускаться до их уровня.

- Много доводов про Афганскую войну, разные мнения по поводу ввода советских войск на чужую территорию. А каково ваше мнение? Решились бы на этот шаг второй раз, уже побывав там?

- Участвуя в этом, пройдя все трудности, ни одного малейшего сожаления или сомнения в чём-то даже в мыслях не было. Убеждён в необходимости того, что происходило там. Наша армия вела себя достойно и уже история является тому подтверждением. А доказательство именно в сравнении: наше поведение и отношение и то, каким оно было у тех же американцев. Мы пришли туда действительно как друзья и никогда не сводили ни с кем счёты. Мы воевали с теми же «пиндосами», которые сегодня на Украине, с организованными ими бандформированиями.  Как только мы ушли из Афганистана, те же самые подготовленные бандиты развернули свою деятельность на Северном Кавказе.

Когда вернулся домой, а это был 1987 год, и вижу, как девочки с бантиками в белых фартучках бегут в школу, люди мирно гуляют, улыбаются, подумал: «Как это здорово, что они ничего не знают о той жизни». Поэтому 100% воевать нужно на чужой территории, нельзя допускать зло к себе. Не то что нам надо лезть во все вооружённые конфликты, но заходить туда, откуда идёт угроза нашей стране, необходимо.