В этом году свой 70-летний юбилей отметил известный омский художник Георгий Кичигин. Выразительные, зачастую самоироничные картины автора широко известны за пределами нашего региона.
У Кичигина есть свой, всегда узнаваемый, фирменный стиль. Его полотна не перепутать: художник использует манеру письма голландских мастеров. Герои и ситуации пестры, подробны, почти фотореалистичны. Но зачастую соединены с фантастическими деталями на манер Дали или Босха, чтобы обрести особый смысл.
Глядя на полотна, которые вроде бы просто фиксируют действительность подобно фотоаппарату, зритель на каждом из них находит всё больше и больше реалистичных и сюрреалистичных деталей. Они-то и приводят к глубокому осмыслению жизни.
Духовное содержание
Георгий Кичигин вошёл в искусство в 1970-е годы, и сразу было видно, что появился художник не только ярко выраженного рисовального дарования, но умеющий драматургически выстраивать на холсте художественное событие. В раннем творчестве художник глубоко погружал зрителя в тематику социального запустения 80-х и 90-х, позже стал ориентироваться на темы духовного содержания, библейские сюжеты. Такими стали картины, связанные с жизнью и творчеством Фёдора Достоевского.
Полотно «Дорога к храму», давшее название целой выставке, в метафорической форме изображает путь Достоевского через каторгу к новой жизни, воскресению. Лицо писателя видно сквозь прутья решётки, на заднем фоне изображены места, связанные с его пребыванием в Омске: Тарские ворота, через которые писатель был доставлен в острог, Воскресенский собор, куда его вместе с другими каторжниками по православным праздникам водили молиться, берег Иртыша у Тобольских ворот. На картине - реалии каторжной жизни: высокие стены острога, солдаты с ружьями, казарма.
Талантов много не бывает
«Художник - такая профессия, которой учишься всю жизнь: как врач, как учитель. Я до сих пор продолжаю учиться, работая, сравнивая себя с другими. Сегодняшнее молодое поколение художников мне очень нравится - в них столько смелости, столько жизни! Здорово», - говорит Георгий Кичигин.
Наталья Виркунен, «АиФ в Омске»: Георгий Петрович, как вы можете охарактеризовать современное поколение художников? Много талантов?
Георгий Кичигин: Талантов никогда не бывает больше, чем было. Их не клонируют, не размножают. Как были единицы, так и остались. Высокомерие не люблю: пыль стряхни с любого - будет умеренность. Так со всеми людьми. Чтобы хвалить, нужен уровень. И нужно всё время перепроверять себя.
- Внука учите рисовать?
- Нет, потому что ни я, ни он не хотим. Со студентов, которых берём сегодня, мы дерём три шкуры, а взамен ничего не даём, им негде работать. Устраиваются единицы. Если я вижу, что у человека глаза горят и он без этого не может, тогда - пожалуйста, а для всех остальных злоупотреблять своим именем и положением я не хочу.
- Что важнее для успешного художника: талант или трудоспособность?
- Трудолюбие - это в первую очередь. А вот на этих весах уже взвешивается талант. Талант, не употреблённый вовремя, может прокиснуть.
Случайная встреча
- Вы много писали по мотивам жизни и творчества Достоевского. В связи с чем?
- Я всегда правдиво отвечаю: ввинтился в эту тему только благодаря тому, что меня в своё время попросили создать декорации для Театра живописи. До этого моя дружба с Достоевским ограничивалась 10-м классом. А дальше уже поймал связь в этом треугольнике: рука-голова-сердце, появились какие-то мысли. По любому произведению, даже по имени, можно сделать какие-то иллюстрации, а потом кто-нибудь вскроет этот нарыв и поймёт, что это фальшивка. Нужно внедриться и сердцем почувствовать. С Достоевским я к этому долго шёл, пока не сделал 20 иллюстраций для театра. Потом мне стало понятно. Сначала я иронизировал…
- Разве так можно с гением?
- Знаете, каким бы великим он ни был, его нужно поставить вровень с собой, чтобы с ним поговорить. Это трудно себе представить, и, скажем, не всякий театральный режиссёр об этом расскажет, но это так. Смотреть, почему сложилось так, как он здесь, например, перетрухнул. Наверное, не раз вспоминал, что его помиловали… В общем, одеться в арестантский костюм, вдохнуть этого воздуха.
- То есть вы вживались в этот образ?
- Да, все так делают. Но в данном случае было вдвойне сложно, ведь меня сюда не сослали на каторгу, я здесь родился и живу. Но все так обязаны делать, иначе, повторюсь, проступит фальшь. По ходу делал наброски, в которых появлялось какое-то познание. И так процесс шёл ещё дальше.
Дорожки одного письма
- Но есть же книги, воспоминания, история, в конце концов.
- История - фальшивая наука. Как это всё нам преподносят и преподают - и что было на самом деле. Так и появляется своя история. В этом вся сложность работы: самому, по-настоящему, оглянуться на Достоевского. Вот сколько смог - столько сделал. Отсюда и все мои работы.
- В этом году впервые выставляется ваша картина «Дождь», метафоричный портрет Достоевского за плачущим стеклом. Написали много лет назад, а выставляется впервые. Почему?
- Я не помню. Не слежу за сроками.
- Сейчас по вашим картинам школьникам, которые изучают Достоевского, пытаются наглядно показать, как он жил. Тот же «Триптих» об острожной жизни. Вам самому из этого что дороже?
- Весь Достоевский в моих картинах - это, собственно, дорожки одного письма. Как можно из письма вытащить какие-то строчки? Это связь такая - и логическая, и смысловая. По первым «Пазлам» у меня проходила ирония, по «Триптиху» - тоже. Дальше пошёл «Сон помилованного», диптих «Сон. Рефлексы».
- Если бы история Достоевского с его философией, гениальностью и всем прочим происходила не в Омске, вы бы стали вживаться в этот образ?
- Вряд ли. Уровень понимания был бы другим. Обычному человеку сложно понять писателя.
Достоевского отлично понимают заключённые, даже современные. Послушайте, насколько их мысли отличаются от тех, кто не находился в местах лишения свободы.
