Одни называют их элитой, другие брезгливо морщатся: «уголовка». Сами они свою работу любят и крайне редко уходят в другие подразделения.
Тем не менее многие из начальников полицейских подразделений начинали свой трудовой путь именно в уголовном розыске – том самом, «опера» которого выполняют самую сложную работу: ищут преступников и по крупицам собирают доказательства их преступлений. И находят, и доказывают. Даже спустя много лет.
Один из них - гость нашей редакции Ильдар Шугаепов, замначальника отдела по борьбе с преступлениями против личности управления уголовного розыска УМВД России по Омской области.
Сочинение в школьной тетради
Ольга Коробова, omsk.aif.ru: Ильдар, вы не из семьи правоохранителей, почему же выбрали такую профессию? И почему именно уголовный розыск?
Ильдар Шугаепов: Моя мама, которая всю жизнь проработала учителем русского языка и литературы, не так давно привезла мне тетрадь за 7 класс, где мы писали сочинение на тему выбора профессии. Я о нём, честно говоря, подзабыл, но уже тогда написал, что хочу стать сотрудником милиции, чтобы ловить плохих людей и защищать добрых и хороших. Это на самом деле была детская мечта, и она исполнилась, когда я в 1995 году приехал из Амурской области поступать в Омскую высшую школу милиции (тогда она так называлась). Окончив её уже женатым человеком, я на год вернулся домой, но затем перевёлся к супруге сюда, в Омск, так и стал омичом. Первым местом моей работы был уголовный розыск, и в Омске я хотел только в это подразделение - получилось. Сначала, как положено, трудился «на земле», затем, спустя почти три года, мне предложили перейти в управление.
- Вы считаетесь элитой, сюда простому сотруднику не попасть…
- Сразу после вуза – да, практически невозможно, даже если отлично учился. Чтобы работать у нас, надо сначала приобрети практический опыт, ведь мы помогаем своим коллегам из аналогичных районных, городских подразделений организовать работу по раскрытию самых тяжких, так называемых резонансных преступлений…
- … которые, фактически, являются самыми кровавыми: убийства, изнасилования, то и другое одновременно, преступления, в которых гибнут дети…
- Да, это так.
- Не возникает ли на этой почве привыкания к виду крови, горю, ведь всем сочувствовать невозможно? Психологи называют это синдромом профессионального выгорания.
- Невозможно привыкнуть к трагедии, беде, особенно когда это касается детей. Я много видел, как и мои коллеги, но когда преступление произошло с ребёнком, это сильно затрагивает. Не выгорание, нет, возникает ещё большее профессиональное рвение, чтобы как можно быстрее найти и изобличить преступника.
- А нет желания, когда находите такого подонка, самим с ним расправиться?
- Есть такое понятие – неотвратимость наказания. Человек, который совершил преступление, должен быть найден и предан суду, чтобы родственники поняли, увидели, что неотвратимость наказания – не пустой звук, а действенная мера. Поэтому мы не судим, а ищем. И преступника, и доказательства его вины, чтобы он не смог увернуться, уйти от ответственности.
Найти Дашу Некрасову
- Раз уж заговорили о детях: в последнее время в Омске очень много было тех самых резонансных преступлений именно с детьми. Вспомним Колю Кукина и Полину Назарову из Черлака, Юлю Петренко из Называевска… Эти преступления были раскрыты не сразу, прошло довольно много времени. Как удалось всё-таки это сделать?
- Сколько бы времени ни прошло, наши сотрудники не бросают работу. Это преступления прошлых лет, которыми мы постоянно занимаемся. Это ежедневный трудоёмкий процесс, который заключается в кропотливой скрупулёзной отработке множества людей. Не забывайте, всё это работа не только наших оперуполномоченных, ведь мы действуем в связке – это и следователь СКР, и эксперты, и полицейские на территории, где произошло преступление, и наши соседи из других областей и даже сопредельных стран. К примеру, всплыло аналогичное преступление в соседнем регионе, нам об этом сразу же сообщают, мы обязательно отрабатываем этого человека.
- Для чего?
- У каждого преступника свой почерк. Человек, который воровал через форточку, не пойдёт вскрывать дверь, у него отработанный способ. Свой почерк есть у насильника, убийцы. Поэтому если где-то совершено аналогичное преступление, мы обязаны проверить его на причастность к нашим.
- Реально такие преступления раскрывать через несколько лет?
- Реально, и они раскрываются. На месте преступления всегда остаются следы, они хранятся, технологии экспертиз усовершенствуются, и всё можно будет доказать.
- В связи с этим не могу не спросить про Дашу Некрасову. Прошло уже восемь лет, неужели девочку всё ещё ищут?
- Мне кажется, в последнее время слишком много стало преступлений против детей, особенно касающихся их половой неприкосновенности.
- Они и раньше выявлялись, но сейчас люди перестали молчать. Изменил ситуацию так называемый закон против педофилов, принятый в 2012 году. Если раньше это были преступления средней тяжести, то теперь они относятся к категории тяжких и особо тяжких. Педофил никогда не выйдет на свободу досрочно, за ним и после освобождения сохраняется наблюдение – всё это очень важно. И люди стали более внимательными, звонят, пусть даже анонимно, мы всё равно каждый такой сигнал проверяем.
И ЧЕРЕЗ ГОДЫ ПРЕСТУПЛЕНИЕ МОЖНО РАСКРЫТЬ
- Почему дети становятся жертвами таких подонков?
- Не все дети в силу возраста понимают, с кем общаются в соцсетях, на какие сайты заходят, поэтому нередко попадаются в сети к педофилам – самый обычный «Родительский контроль» на компьютере убережёт от таких ситуаций. Вообще родители должны жить жизнью своего ребёнка, знать, в каких группах и с кем общается, где гуляет… А то нередко - пропал ребёнок, а родители даже телефонных номеров ближайших друзей не знают, не говоря уж о компаниях. Маленьким детям нужно постоянно повторять самое элементарное: не заходите в подъезд, а уж тем более в лифт с незнакомыми, не открывайте дверь, даже если вам говорят, что там пожарный или полицейский. Надо перезвонить родителям и уточнить, что делать. Только знание этих правил убережёт вашего ребёнка.
Жеглов+Шарапов
- Вы уже больше 15 лет в уголовном розыске. Что бы вы назвали в вашей работе самым плохим и самым хорошим?
- Плохое – это когда видишь беду, горе, преступление, связанное с детьми. Принимаешь все возможные и невозможные меры и не получаешь результата, не можешь установить, понять, задержать этого злодея. Переживаешь, что этот негодяй где-то ходит.
А хорошее в нашей работе то, что уголовный розыск - это семья, у гражданских такого ни разу не видел. Сколько раз приезжали в командировку в другой город, даже не списываясь и не созваниваясь, приходили к своим в уголовный розыск, просили о помощи, и всегда люди всё бросают и помогают. Беда на нашей территории, не на их, но они безотказны. Ну и мы, конечно, так же поступаем, если к нам обращаются.
- Ваша работа нередко бывает круглосуточной, без всяких выходных. Удаётся ли уделить внимание семье, хотя бы в кино сходить? И не ворчит ли жена?
- Я супруге ещё в студенческие годы говорил: «Знала, за кого выходишь, теперь терпи». Она настоящая жена офицера, надёжный тыл. Если выдаются выходные, всегда провожу их с семьёй. Ну и отпуск, конечно, безраздельно посвящаю им. Кино? Иногда получается, конечно, но редко.
- Дома сериалы про полицейских смотрите?
- На сериалы времени нет, а вот фильмы стараюсь пересматривать, особенно детективы. Когда вижу правдоподобный, всегда жене говорю: «У этой группы был хороший консультант».
- Какой у вас любимый фильм?
- «Место встречи изменить нельзя».
- А герой? Жеглов или Шарапов?
- Я же говорил, преступления раскрывает не один человек, а целая группа. Поэтому и Жеглова от Шарапова отделить невозможно, они – команда, как и у нас.