Бежать или бороться? Что скрывают показатели ПДК и почему нам нечем дышать

Для Омска проблема экологии — не просто один из пунктов в списке городских трудностей, а вопрос, который напрямую влияет на здоровье и качество жизни каждого жителя. Последние месяцы наглядно демонстрируют остроту ситуации: сводки о многократном превышении ПДК стали закономерностью.

С чего начинать решение этой сложной многогранной проблемы рассказал эколог Сергей Костарев.

Законное отравление

Александра Левашова, omsk.aif.ru: Сергей Владимирович, начнём с актуальной повестки. Последние пару месяцев в новостях практически каждый день сообщают о превышении норм загрязнения. Какие предприятия, на ваш взгляд, наиболее значимы в этих выбросах?

Сергей Костарев: Для Омска воздух — критическая проблема. В 1980-х годах приняли программу озеленения, но она не была реализована. В 1990-х Омск оказался на первом месте по экологической онкологии. В 2017 году город включили в программу «Чистый воздух», чтобы снизить выбросы на 20%. Однако это не гарантирует чистоты — их объём не всегда связан с вредом. Есть вещества, которые опасны в мизерных дозах, как бензапирен, а есть зола, которой нужно тонны, чтобы оказать воздействие.

Претензии можно предъявить только при нарушении нормативов, но предприятия работают в рамках разрешений. Проблема в том, что разрешения не учитывают совокупное воздействие всех предприятий. Все выбрасывают в пределах своей нормы, а в сумме получается превышение. Это и подтверждается последними месяцами, когда фиксировали превышения ПДК в 6-7 раз.

Чтобы ужесточить нормативы, нужен тот самый расчёт суммарного загрязнения. Предприятиям в таком случае пришлось бы закрываться, снижать производство или переносить его подальше от города. А в последние три-пять лет мы видим обратную тенденцию: создаются новые промышленные зоны.

Если говорить об основных источниках загрязнения, то их три. Первый — крупные предприятия федерального контроля: нефтехимия, ТЭЦ, шинный и сажевый заводы. Второй — транспорт. Это почти половина выбросов, и они опасны тем, что происходят прямо у людей «под носом». Третий — частный сектор с печным отоплением, это около 10%, но с газификацией этот процент может снизиться.

— Мы участвуем в нацпроекте по экологии, в рамках которого закупают автобусы на газе и рекультивируют свалки. Насколько это улучшает ситуацию в городе?

— Что касается автобусов — это, пожалуй, единственная положительная мера. Вывод маршруток с центральных магистралей и закупка больших газовых автобусов — это правильно, они снижают выбросы в разы. Единственное, что можно было бы сделать лучше — развивать электрический транспорт, трамваи. Они экономичны и экологичны. В генеральном плане города развитие трамвайного движения на левом берегу предполагалось, но сейчас с ремонтом моста в Нефтяниках есть большие сомнения в реализации этих планов.

К рекультивации свалок у меня неоднозначное отношение. Зачем-то раскопали старую свалку в Центральном округе, которая уже 30 лет как законсервирована и никому не мешала. В советское время не было пластика, всё давно перегнило. Её можно было просто засадить деревьями и сделать парк, а не тратить миллиарды на перезахоронение.

Ленинскую и Кировскую рекультивируют странно. Свалка не может быть законсервирована сразу после закрытия, должно пройти 20-30 лет для завершения естественных процессов. Иначе мы имеем мегатонны полуперегнившего мусора, который начинают перекапывать. Куда его вывозят? В Омске нет легальных полигонов. На прямой вопрос, куда деваются тысячи тонн мусора, ни регоператор, ни минприроды не отвечают. Получается, что всё это оседает в лесах и полях.

Сначала нужно построить новые полигоны, а потом рекультивировать старые свалки, куда можно было бы свозить оставшийся мусор.

Не пить! Учёные раскрыли главный источник загрязнения Иртыша Подробнее

Экономика против природы

— А строящийся мусоросортировочный завод?

— По современным данным, после смешения мусора в контейнере можно извлечь лишь 4-6% вторсырья. Куда девать остальные 94%? Сортировать 90%, как заявляли в 2016-2017 годах, — нереально. Сортировка должна происходить на этапе образования мусора, человек должен сразу разделять отходы. Как только мусор смешался, эффективность сортировки резко падает. Сейчас же строительство таких заводов — скорее оправдание, чем решение проблемы.

— Как тогда приучить людей сортировать мусор? Это придёт со следующими поколениями? Поможет ли экопросвещение или нужны стимулы, например, сниженный тариф на вывоз ТКО?

— Менять поколения не нужно. В той же Англии на перестройку системы ушло меньше пяти лет. Первое — нужно менять тарифную политику. Сейчас люди платят фиксированную сумму, независимо от того, сортируют они мусор или нет. Нужно перейти на оплату по факту: если сдал раздельно — платишь меньше или ничего, а смешанный мусор оплачиваешь по полному тарифу. Это создаст прямой экономический стимул.

Второе — создать технологические условия: расставить контейнеры для раздельного сбора. При таких условиях культура сортировки формируется за два-три года. Проблема в Омске в том, что политическое решение по изменению тарифов не принимается.

Омичи требуют чистого воздуха и модернизации ТЭЦ-5 Подробнее

Иллюзия улучшений

— Расскажите про гидроузел. Когда его могут достроить и к каким последствиям это приведёт для Иртыша?

— С химическим составом Иртыша на территории области особых проблем нет. А вот биологическое загрязнение в черте Омска очень высокое, купаться запрещено, и правильно. Это связано с поверхностным стоком, который идёт без очистки. Главная проблема — медленное течение. Летом, когда уровень воды падает, оно замедляется ещё сильнее, и вода может «зацветать».

Если построить плотину, эта ситуация станет ежегодной. В тёплое лето весь Иртыш в черте города будет загнивать. Чтобы это предотвратить, придётся открывать шлюзы, и тогда теряется смысл самой плотины. Вторая проблема — ледоход. Куда денутся торосы, которые будут бить в десятки опор? В Павлодаре лёд взрывают, а у нас перед плотиной находятся шесть нефтепроводов. Взрыв чреват катастрофой.

Если уровень воды падает из-за действий Казахстана, нужно не плотину строить, а договариваться с соседями по международному соглашению о летнем сбросе воды. Плотина убьёт судоходство, отрежет город от севера. Строят её уже 14 лет в очень вялотекущем режиме, и хорошо, если так и продолжат, не залезая в русло.

— Давайте поговорим о городской среде. Город преображается, появляются новые пространства. Какие из них, на ваш взгляд, получились качественными с точки зрения и среды, и экологии?

— С точки зрения экологии мало что появилось, а с точки зрения среды — да. Это общий тренд по федеральной программе. Появились улучшения, например, на бульваре Архитекторов (парк Драверта). Такие пространства должны быть в шаговой доступности от каждого дома, а не только в центре.

Часто методология благоустройства странная: сначала все вырубают, а потом сажают новое и ждут, пока вырастет. Или тотальное использование гранита в парках: он требует большой подложки, мешает корням деревьев, летом нагревается.

Что я сильно не приветствую — это застройка природных территорий под развлечения, как на Зелёном острове. Убили единственный для жителей района «дикий» парк, чтобы построить аттракционы, которые можно было бы разместить на пустыре. Городу нужны именно «дикие», естественные места для отдыха, где человек может контактировать с природой. В том же парке Победы хотелось бы, чтобы нижняя часть осталась в естественном состоянии.

Эколог Костарев назвал главных виновников грязного воздуха Омска Подробнее

— Вы преподаёте в университете, взаимодействуете со студентами. А как молодёжь относится к омской экологии? Вызывает ли она у них желание уехать?

— В последнее время эта тема как-то вышла из дискурса. Раньше молодые чаще говорили о желании уехать, сейчас — нет. Среди молодёжи есть тренд на осознанное потребление: меньше пакетов, сдача одежды. Но на уровне городских проблем — загрязнения воздуха, вырубки деревьев — активного интереса я не замечаю.

Им не хватает разумных объяснений, почему это плохо лично для них. Качественной экспертизы, которая бы доносила это публично, очень мало.