В отличие от Омска, который к своему юбилею только готовится, Татьяна Майорова, актриса театра «Галёрка», отметила его в июне, правда, как говорит сама актриса, к всевозможным годовщинам у неё отношение настороженное:
- Есть такое стихотворение: «Цветы не помещались в вазу/ Их положили в рукомойник/ И юбиляр казался сразу /И именинник, и покойник». Как говорят, отмечать день рождения - это всё равно, что радостно считать столбы, сидя в поезде, несущимся в пропасть. Вместо юбилейного вечера я бы обрадовалась и букету ромашек, не люблю быть в центре внимания, характёр у меня совершенно не актёрский.
О важных датах, юбилеях, современном искусстве и зрителях, а также о том, как актёры «Галёрки» относятся к невыполненным обещаниям по реконструкции собственного театра – в интервью «АиФ в Омске».
Штучные актёры
Ольга Емельянова, корреспондент «АиФ в Омске»: Татьяна Фёдоровна, у вас стаж работы в театре – 47 лет. Вы часто сравниваете старую актёрскую школу и современную? Изменилась эпоха, изменился формат спектаклей, да и зрительский интерес сейчас тоже не тот, что полвека назад…
Татьяна Майорова: Знаете, я училась в новосибирском театральном училище, и в то время оно было даже круче, чем когда его впоследствии переименовали в институт. Какие там педагоги были!.. Они нам честно говорили: «Ребята, мы готовим из вас провинциальных актёров». При этом педагоги нас не только профессии обучали, но и развивали. Мы читать в то время очень любили, а сейчас читающую молодёжь редко встретишь. Уткнутся в свои гаджеты и ничего вокруг ни видят и не замечают. Нам же было интересно жить, а иногда читать даже было интереснее, чем жить.
- Не обидно было, что вас педагоги сразу ориентировали на провинциальный театр?
- А чего обидного, когда для нас примером был новосибирский театр «Красный факел»? Мы уже со второго курса были заняты в спектаклях. Всё ведь зависит от людей, какая там в своё время была режиссура, какие штучные актёры – один другого краше. После окончания училища меня пригласили на работу в Благовещенск. Мало того, что это другой конец страны, так ещё и город в то время был закрытым, без специального разрешения не пустят. Приезжаю я в Благовещенск, а театр, в котором я должна работать, накануне горел. Где-то в подвале загорелся реквизит, и чтобы потушить огонь, пробивали полы. Везде стоял запах гари, полы разобраны, я ходила по театру и думала: «Мама дорогая, куда я попала?!». Правда к вечеру пол застелили новыми досками и даже показали спектакль. Через некоторое время я привыкла и к городу, и к театру, и к актёрам. Они там тоже штучные были, только умерли сейчас уже все.
- Вы часто повторяете «штучный актёр». Что вы в это понятие вкладываете?
- Во-первых, это индивидуальность, личность. Фактура – на это раньше обращали внимание, и амплуа. Если комик – то это комик. Человек выйдет на сцену, даже ничего сказать не успеет, а весь зал уже смеётся.
«Изнанка» Чехова
- У вас столько театров за плечами было, не страшно было так кардинально каждый раз менять свою жизнь, переезжать с места на место?
- Разве в молодости может быть что-то страшно? Нет. Я после Благовещенска поехала в Ашхабад, меня, как красноармейца Сухова из фильма «Белое солнце пустыни», мотало с берегов Амура до степей Туркменистана. В Ашхабаде десять лет в театре отработала.
- Если не ошибаюсь, вы же именно в Ашхабаде играли в спектакле вместе с Татьяной Пельтцер?
- Да, она туда приезжала, мы играли в спектакле «Мои Надежды». Пельтцер меня поразила тем, как сильно волновалась перед выходом на сцену. Она взяла меня за руку, а её всю трясёт. Я спрашиваю «Татьяна Ивановна, что такое?». А она: «Я человек не для премьер и сдач спектаклей!». Но на сцену она вышла без капли волнения. Пельтцер -изумительная личность. С одной стороны, она казалась доступным и простым человеком, с другой – всё равно какая-то стена перед ней была. Потом Пельтцер приезжала в Ашхабад второй раз, должны были пройти спектакли по разным городам Туркменистана. Но тогда как раз началась война в Афганистане, вводили, как это называли, «ограниченный контингент советский войск». По ночам земля гудела – танки шли. Тогда уже не до наших представлений было. Мы отыграли несколько спектаклей, и Пельтцер уехала в Москву. Не до культуры людям, когда война идёт. Во всяком случае, в первое время. Кстати, потом я с Пельтцер встречалась, когда приехала с Кемеровским театром в Москву на гастроли. В Ленком попасть было очень сложно, а Татьяна Ивановна дала нам пригласительные на все спектакли. Мы всё там с мужем пересмотрели!
- Было сложно в перестройку, когда всё перевернулось с ног на голову, а цены полезли вверх. Хотя, оглядываясь назад, я могу сказать, что самое тяжёлое время – оно как раз сейчас и идёт. Всё построено на финансах, хотя актёры всегда получали не очень много. Я вообще, когда стала в театре работать, удивлялась: а что, за это ещё и платят? Очень жалко, что сейчас всем правит ужасное слово «неформат», особенно то, что касается телевидения. Жалко, что все культурные деятели пытаются друг другу что-то доказать. Например, так вывернут Чехова наизнанку, что ты произведение даже не узнаешь. Но зачем выворачивать, если можно просто заглянуть в наших классиков поглубже? Так и получаются спектакли на потребу, спектакли-однодневки. В одно время на сцене актрис стали массово раздевать. Теперь это вроде прекратили делать, но стали раздевать актёров мужчин. В спектакле все голые, а зачем это нужно? Привлечь «клубничкой» зрительский интерес? Это действует только на определённую аудиторию да и то не надолго. При этом я нормально отношусь к экспериментам на сцене. Сейчас режиссёры что хотят, то и ставят. Правда, если за государственные деньги, то может получиться как со скандальным «Тангейзером» в Новосибирском театре. Хотя многие авторитетные люди говорят, что спектакль на самом-то деле замечательный, и по сценарию, и по музыкальному ряду. Там бы просто двух «блох» убрать, на которые все взъелись, и было бы замечательно.
- «Галёрка» специализируется на русской классике, но бытует мнение, что самому зрителю до нашей классики нужно дорасти. Согласны с этим?
- Меня сейчас поражает, когда зрители, смотря спектакль, в финале хватаются за сердце и говорят «Ах! Как же так?!». То есть многие даже не знают, чем закончится постановка, для них это настоящее откровение. Но как так можно? Это же классика! Что касается того, нужно ли до нашей классики дорасти… Мне кажется нет, с западной драматургией сложнее, там рефлексия и всё остальное. В русской литературе вещи все очень понятные. Ну до кого не дойдёт Чехов? Мне кажется, любому зрителю он будет понятным. Тут проблема в другом – искусство всё равно не меняет человека. Да и не должно менять, честно говоря. Оно его как-то поворачивает в другую сторону на несколько часов, в лучшем случае – дней. Но ведь другим человеком он после просмотра спектакля или прочтения книги не становится. Это всё сиюминутные эмоции, которые потом забиваются обыденной жизнью.
- Что касается молодых актёров - чего им не хватает?
- Кругозора, начитанности. Ну как актёр не может знать, кто такой Мефистофель? Парадоксальные вещи. Не знаю, эпоха ли это сказывается, или просто моё старческое брюзжание. Но всё-таки, почему молодые люди сейчас такие неразвитые? И что-то мне подсказывает – это не только их вина. Почему педагоги не могут заинтересовать школьников или студентов, чтобы им было интересно читать? Как говорил Марк Захаров - у читающего актёра другие глаза.
«Это не тот Омск»
- Вы помните, каким был Омск, когда вы приехали на работу в театр «Галёрка»? И чем вообще вас привлекло это предложение?
- Первый раз в Омске я была ещё в конце 1970-хх годов с кемеровским театром. Мы тогда жили в гостинице в центре города, работали на площадках драмы и ТЮЗа. Как мне тогда понравился Омск! Я думала, какой город-сад, город-цветник, как же здесь красиво! Да и на всех спектаклях аншлаги. Поэтому, когда 22 года назад мне позвонил худрук «Галёрки» Владимир Витько и пригласил на работу, я сразу согласилась приехать в замечательный цветущий Омск. И когда потом мы оказались возле здания «Галёрки», я говорю мужу: «Костя (Котя), это не тот Омск, нас не туда привезли». Рядом с театром стояли какие-то трубы, непонятные здания, напоминавшие банно-прачечный трест. Сам город показался таким заводским, военным, обветшалым. Цветы все куда-то исчезли, вместо деревьев – пни. Я не узнала город, хотя исторический центр всё-таки сохранился. Но… человек ко всему привыкает. Иначе как ему жить? Плохое забывается, хорошее остается это тебя и подпитывает.
- Омск часто называют культурной столицей. Согласны?
- Это действительно так. Омск - какая-то театральная Мекка, что для меня большая загадка. В Новосибирске, например, такого нет. Там был период, когда горожане вообще не ходили в театр. В Омске же, несмотря на большое количество театров, в залах всегда аншлаги. Даже на старых спектаклях полный зал. Не знаю, как так получается, но Омск на самом деле можно называть центром театральной жизни.
- 300-летний юбилей эту культурную жизнь на новый уровень поднимет?
- Мне вообще кажется, что все эти пышные празднования юбилеев ни к чему. Разве что какие-то болевые точки к юбилею сведут на нет: что-то подкрасят, отремонтируют, подлатают. Но всё-таки скромнее надо быть, особенно в нынешнее время. О чём трубить накануне юбилея, если по факту трубить не о чём? А у нас в городе все ведут себя так, как будто они все 300 лет здесь и прожили… Всё-таки мудрость должна быть. Но, как говорят, со старостью приходит мудрость, но иногда старость приходит одна.
«МЫ УЖЕ 10 ЛЕТ ЖИВЁМ КАК ПОГОРЕЛЬЦЫ»
Что касается культуры, то «Галёрка» надеялась новое здание наконец-то получить, а его пока не будет. Мы уже десять лет так маемся, как погорельцы с одной площади на другую ходим. Да, конечно, актёры кочевые люди и привыкают к обстоятельствам. Но своё здание нам всё-таки очень нужно. Мы, что называется, особо губу не раскатываем при всех разговорах про новый театр, у нас уже иммунитет выработался. Мы становимся трусливыми оптимистами. То есть оптимизм у нас, конечно, есть, но осторожный.
Актёры ждут новый дом: успеют ли достроить «Галёрку» к 300-летию Омска? 
Омским журналистам показали недостроенную «Галёрку» 
Коварство и любовь: Лев Додин привёз в Омск «золотомасочный» спектакль