«Опера – это целый мир». Как академическое пение может изменить всю жизнь

5 апреля в Омском музыкальном театре состоялось представление, посвящённое юбилею солистки, режиссёра-постановщика, заслуженной артистки России Татьяны Бобровой.

Татьяна Владимировна рассказала корреспонденту «АиФ в Омске» о концертах под обстрелом, как быть с опереттой и зачем певцам микрофоны.

Из музея в театр

Светлана Казанцева, АиФ в Омске: Татьяна Владимировна, кем вы мечтали стать, когда были ребёнком? Или с детства видели себя только на сцене?

Татьяна Боброва: Я, как все дети, мечтала стать врачом или учителем. Также хотела быть киномехаником в кинотеатре – у меня быль фильмоскоп, я приглашала весь двор и показывала диафильмы. О сцене не мечтала, хотела работать в музее. Более того, после школы трудилась два года в Нижнетагильском музее изобразительных искусств – набирала стаж, поскольку планировала поступать в Ленинградский университет на искусствоведческий факультет, а там практический стаж – это одно из условий для поступления. Вокал вошёл в мою жизнь случайно – подруга привела меня в музыкальный коллектив Дворца культуры на прослушивание. Профессиональный педагог меня распела и пригласила на занятия по вокалу.

– Вы начали петь после окончания школы?

– В детстве я пела в школьных ансамблях, но на вокале никогда не заостряла внимания. Но начав заниматься академическим пением, поняла, что это интересно. Я скупила все виниловые пластинки с операми, которые смогла найти в Нижнем Тагиле - вся зарплата уходила на это. Благо, спрос на них был невелик. Сначала оперы слушала, потом вместе с исполнителями пела. Кстати, верхние ноты я добыла именно таким способом.

Отработав два года в музее, я ни на какое искусствоведение не пошла, поступила в музыкальное училище на вокальное отделение, затем - в Уральскую консерваторию. По её окончании нам с мужем были сделаны приглашения от трёх театров, мы выбрали Омский музыкальный.

– Опера, оперетта, мюзикл – это жанры театрального действа. В каком из них работать сложнее всего?

– Если качественный продукт, и его качественно делать, то в любом жанре работать непросто. В опере нужна постоянная форма, в оперетте необходим целый комплекс качеств, в мюзикле – тоже сочетание пения, танца, драмы на самом высшем уровне, и нужно выкладываться на все сто процентов и даже больше. Я очень люблю оперу и петь, и ставить, и слушать, и следить за развитием этого направления. Но также нравится мюзикл.

---

КАРЬЕРУ АКТРИСЫ Я ЗАКОНЧИЛА, ПОЛУЧИВ ЗВАНИЕ ЗАСЛУЖЕННОЙ АРТИСТКИ РФ.

---

– У вас есть награды, в частности вы награждены медалью «За службу на Северном Кавказе» в 2007 году, знаком внутренних войск МВД «За отличие в службе» II степени в 1996…

– Это за поездку в Чечню.

– Вы там были на гастролях во время первой военной кампании. Не страшно было туда ехать?

– Так получилось, что в состав бригады артистов включили моего мужа, а меня нет. Я пришла к руководителю театра (Б.Л. Ротбергу – Прим.) и сказала, что либо мы с мужем едем вместе, либо оба остаёмся в Омске, так как зона военных действий – это не выезд на природу, и случиться может всё, что угодно. Так я оказалась в Чечне. Нас под охраной перевозили на военных вертолётах, бронетранспортёрах. Там был форменный ад, мы слышали свист пуль, видели кровь, боль, смерть. Давали концерт в Урус-Мартане, а в километре от поселения шёл бой. Солдаты смотрели представление, аплодировали и одновременно отслеживали траектории полёта авиации и снарядов. Три дня мы давали по три концерта ежедневно на 30-градусной жаре, в пыли, при отсутствии всяких удобств – и хоть бы кто заболел или потерял голос.  Был большой выброс адреналина, который притуплял страх.

– Такой жизненный опыт не был лишним?

– Нет, конечно. Войну надо знать такой, какая она есть. Её сейчас многие романтизируют, но в реальности война страшна, уродлива, и показывать её надо без прикрас.

Мюзикл против оперетты

– Мюзикл пришёл в Россию с Запада. Там это музыкальное шоу, а в России – что? Мюзикл в нашей стране претерпел какую-то трансформацию, стал напоминать оперетту. Так ли это?

– Не совсем. Первым киномюзиклом в СССР был «Весёлые ребята». Если говорить о театральном мюзикле, это в 1973 году был спектакль Ленинградского театра музыкальной комедии «Свадьба Кречинского», поставленный Владимиром Воробьёвым на музыку Александра Колкера. Это совершенно русский мюзикл, который был способен конкурировать с любым западным. Следующий всплеск – мюзикл «Норд-ост». Сейчас этот жанр активно развивается. Но, как и в любом искусстве, есть как шедевры, так и коммерческие продукты. Тем не менее, между мюзиклом и опереттой нельзя поставить знак равенства. Там разная драматургия, отличаются требования к актёрам. Оперетта сейчас претерпевает не лучшие свои времена, поскольку никто не знает, как ей развиваться дальше. Режиссёры не понимают, в каком направлении двигаться, чтобы сделать оперетту современной. Так что я предпочитаю оперу и мюзикл.

– Век оперных звёзд долог?

– Всё зависит от того, как содержать голос. Мария Каллас пела семь лет, Монсеррат Кабалье – несколько десятилетий, но они обе звёзды первой величины.

– Сложно содержать голос?

– Конечно. Нужно держать его в форме, тем более, если постоянно поёшь оперу. Причём все хорошие оперные певцы предпочитают определенную стилистику. Допустим, солист может великолепно исполнять Моцарта, но никогда не рискнёт петь Верди. Причина – специфика звукоизвлечения. Так что нельзя смешивать произведения разной стилистики – голос быстро изнашивается. С другой стороны, нужно держать в форме тело. Пение – это физически тяжёлый труд, работает весь организм, а не только голосовые связки.

– Задача оперного певца пробить голосом весь зал от первого ряда партера до балкона?

– Да, если в зале хорошая акустика. Но то, что оперный певец должен петь без микрофона, - это стереотип, от которого нужно давно избавиться. Сейчас существуют технологии, позволяющие подзвучивать исполнение, но не для усиления звука, а для его выравнивания, достижения баланса между солистом и оркестром.

– Вы всю свою певческую карьеру работали без микрофона. Сейчас он не мешает?

– Не мешает. К примеру, мюзикл без микрофона невозможен – это жанр, который требует радиоподзвучки. По-другому нельзя, потому что слишком много движений и поворотов спиной, танцы и кульбиты, большое пространство сцены. Ещё один нюанс: в мюзикле пение приближено к речи, из-за этого голос, каким бы сильным ни был, никогда не пробьёт зал без микрофона, в отличие от оперы, где голос поднимается над оркестром.

Будущее – в режиссуре

– Татьяна Владимировна, с чего началась ваша режиссёрская карьера?

– Это был 2006 год. В каждом театре есть человек, который занимается спектаклем: следит за качеством, подправляет, что необходимо – в общем, ассистирует режиссёру. В какой-то момент так получилось, что режиссёр уехал, и мне пришлось взять несколько спектаклей «на обслуживание», поскольку я их хорошо знала. Постепенно нарабатывался опыт. Но плох тот солдат, который не мечтает стать генералом, - мне хотелось поставить что-нибудь своё. Однажды директор театра предложил мне создать спектакль к 9 Мая. Было выбрано произведение Яна Отченашека «Ромео, Джульетта и тьма», подобрана музыка. Получился спектакль уникальной для омского театра формы – зритель располагался на сцене рядом с актёрами, за счёт чего было полное погружение в действо. Постановка имела успех. Она до сих пор есть в репертуаре, сами актёры её очень любят.

– После этого вы принимали участие в лабораториях режиссёров оперных театров. Повышали квалификацию как постановщик?

– Лаборатории проводятся во время фестивалей «Золотая маска» в Москве, ими руководит Ольга Иванова, известный режиссёр, который в нашем театре ставила «Мёртвые души», «А зори здесь тихие», «Искатели жемчуга». Лаборатории – это школа, где собираются самые выдающиеся режиссёры современного оперного театра и проводят мастер-классы по технике работы с актёрским составом, беседы, анализируют работы коллег. Вечерами идут просмотры спектаклей. Я многому научилась там, выросла как режиссёр-постановщик. Один из моих проектов – «Четыре сезона для оперы». Пока сделано три части: осень, зима и весна.

– Вы поставили спектакль «Женя, Женечка и «Катюша»». Опыт выступлений в Чечне оказал влияние на него?

– Безусловно. Спектакль очень лиричный, только в финале есть мощное вкрапление войны. Это прекрасное произведение Владимира Мотыля и Булата Окуджавы. Время показало, что постановка получилась удачной. Много раз была свидетелем разговоров между подростками в антракте, и это считаю самым приятным комплиментом: «А чё, прикольно!» И они не уходят, остаются смотреть спектакль до конца. Да, в финале их ждёт шок, но войну нельзя маскировать и лакировать.

Пение – это физически тяжёлый труд, работает весь организм, а не только голосовые связки.

– Спектакли, которые вы ставите, к какому жанру можно причислить?

– Скорее всего, авторский спектакль. К примеру, «Ромео, Джульетта и тьма» - это музыкальная драма, «Женя, Женечка и «Катюша»» - фронтовые похождения, «Кофейная кантата» - ароматная фантазия. Искусство должно развиваться, нужно постоянно искать новые решения, выходить из зоны комфорта.

– Оперу можно поставить по-новому или это устаревший жанр?

– Опера – это целый мир, и его можно показать очень современно и зрелищно.

– С чего начинается работа над музыкальным спектаклем?

– С музыки, она главенствует. Но нужно помнить, что есть партитура со всеми оркестровыми голосами, а есть клавир спектакля (Переложение для фортепиано. – Прим.), и ставить сцены нужно, опираясь на партитуру, а не клавир. Однажды я допустила такую ошибку – пришлось переделывать, поскольку инструменты диктуют иное решение, нежели фортепиано.

– Что сложнее: играть на сцене или ставить спектакль?

– Главное, это не смешивать. Я не понимаю тех режиссёров, которые ставят спектакль и в нём же играют. Для актёра необходим взгляд со стороны, потому что, находясь внутри спектакля, недочётов не видишь. Для меня сейчас в приоритете режиссёрская деятельность. Карьеру актрисы я закончила, получив звание Заслуженной артистки РФ.

– Вы занимаетесь преподаванием вокала?

– Нет. Это не моё. Мне интереснее создавать спектакли.

– В театре организован фонд имени Татьяны Бобровой. Что вас связывает с Татьяной Павловной, помимо того, что вы тёзки?

– Мы всегда с Татьяной Павловной были в прекрасных отношениях. Она чудесный музыкант. Во время общих собраний, репетиций часто делали так: садились на один ряд через кресло друг от друга и говорили, что кто желает загадать желание, пусть присаживается между нами, но место платное.

– Юбилей – это определённая жизненная веха, когда происходит анализ прошлого и составляются планы на будущее. Каковы ваши планы?

– Задумок много, и их хочется воплотить. Но не буду их озвучивать – всему своё время.