Ген России. Актриса Тамара Анохина – о творчестве, стране и премьере

Спектакль по пьесе Николая Коляды – премьера, где актриса играет одну из главных ролей. Но наш разговор не только и не столько о бенефисе, сколько о жизни.

Из песенного края

Ольга Коробова, omsk.aif.ru: Тамара Анатольевна, как состоялся ваш выбор жизненного пути?

Тамара Анохина: Я родилась на  Тамбовщине. Это такой песенный край, кладезь души народной! В детстве, бывало, заберусь на печку, взрослые поют, а я запоминаю. Отец и бабушка моя такие голосистые были! У бабушки даже побывала фольклорная экспедиция хора им. Пятницкого, записывали какие-то народные сказания.

После войны  нас с мамой оттуда забрали родственники и привезли в Омск. Если бы не этот шаг, мы бы точно не выжили – очень голодно было.

Что касается театра, я им заболела, когда построили ДК им. Баранова. Пришла туда и обомлела: «Жить здесь хочу, это моё, ни за что не уйду!» Драматическим коллективом в то время руководил Спартак Мишулин. Он спросил меня, что бы я хотела сыграть. Я читала отрывок про Зою Космодемьянскую и очень хотела играть Любку Шевцову из «Молодой гвардии». Спартак взял меня в студию, учил, воспитывал. Фактически это он, Спартак Васильевич, вывел меня в профессионалы – с его подачи меня взяли во вспомогательный состав драмтеатра.

- Спартак Мишулин – ваш творческий «отец»?

- Можно и так сказать, но учителем своим я считаю, конечно, главного режиссёра Новосибирского ТЮЗа Владимира Кузьмина. Я  всю свою сознательную жизнь на него равняюсь; каждый раз, когда играю, думаю, а как бы Владимир Валентинович на это посмотрел? Кузьмин был и есть тот человек, перед которым до сих пор я отчитываюсь за каждую роль.

-  Сегодня много спорят об искусстве театра. Труд актёра – это ремесло?

-  Я не могу однозначно ответить на ваш вопрос. Если начинаешь дышать вместе с героиней – обязательно полюбишь! Не понимаю артистов, которые пришли в театр, на работу, надели костюм и вместе с ним как бы  вошли в роль, а потом костюм сняли и… вышли из образа. Наверное, так проще,  но я им не завидую. Процесс погружения, накопления совершенно другой, это другая энергетика, и другая отдача от тебя идёт зрителю. Зритель-то ждёт от тебя,   чтобы у него вот тут (показывает на сердце) зацарапало.

Я иногда после спектакля ухожу, а меня ещё долго внутренний процесс не отпускает. Я ещё в этом образе на вахте попрощаюсь, поговорю. А потом уже, на улице, мир как будто начинает проявляться  – вот они цвета разные, машины… Отходишь.

Я всегда говорила, что у нас, артистов,  совершенно другой ритм, другая жизнь, другие оценки. Кого-то это никак не взволнует, а тебя зацепит: остановишься и будешь долго рассматривать, обдумывать. В общем, если говорить о ремесле или искусстве – это нельзя определить однозначно, это что-то посерёдошное.

- Говорят, что зритель тоже сегодня другой и хочет смотреть только комедии…

-  У зрителя должен быть выбор – в репертуаре любого театра нужны и лирические, и комедийные пьесы, и высокие трагедии. Но нельзя скатываться в сторону развлекухи, нельзя, чтобы был примитив. Далеко не все пришли в театр  за развлечением. С такого представления половина зрительного зала точно уйдёт и больше не придёт.

Мысль должна быть!

- Сегодня модно ставить классику, как говорят, в современной обработке. То шекспировских героев в современные одежды рядят, то пушкинских. Объясняют тем, что молодёжь в театр завлекают, а то они, дескать, вообще не пойдут. Согласны ли вы с этим?

У зрителя должно в душе зацарапать.

- Я не за архаику. Не люблю, когда спектакли идут в устаревших декорациях. И вообще декорации – не главное. Самое главное, чтобы основная мысль спектакля чеканилась, чтобы актёры и зрители понимали, о чём это. Если это просто амбиции режиссёра, клоунада, равнение на некое «новое искусство», «новое видение», не как у всех, такого быть не должно. Можно ведь и любую классику так поднять, что она кажется современной. А во всяких новомодных   спектаклях обычно  проявляет себя режиссёр, актёры  лишь исполнители. 

- Так ведь актёр может и отказаться...

- Может, но для этого надо быть очень крепким внутри. Правильно говорила Люба  (Любовь Ермолаева. – Ред.): есть базис и есть надстройка. А сейчас зачастую базиса нет, а одна надстройка. А о чём вообще спектакль? Где текст самого классика? Он просто пропал! Что касается массовых походов детей в театр – я против этого.

- Но ведь есть семьи нетеатральные. Если учитель не поведёт, то  ребёнок вообще в театре не побывает!

- Ребёнок должен и сам себя воспитывать, а не только семья и школа за него это делать. Должен понимать, что хорошо, что плохо. У меня была малограмотная мать, и всем манерам  я училась  в семьях своих подруг. Меня учили, потому что сама хотела это узнать,  спрашивала, интересовалась. Самовоспитание ведь и сегодня никто не отменял.

«Мне нужно бежать куда-то, но я всегда в узде».

-  Многие артисты говорят, что будут играть для одного зрителя, если он пришёл на спектакль. Вы бы стали?

- Нет! Ни за что! Я бы подошла к нему и сказала: «Давай с тобой сядем рядышком, я сыграю этот спектакль для тебя, но не со сцены. Я тебе расскажу, о чём он, ты всё поймёшь». Но играть перед пустым залом не стану.

- Верите ли вы в гороскопы и какой у вас знак?

- По гороскопу  я Водолей и Лошадь. Вот уж точно! Мне нужен воздух, мне нужно всегда лететь, бежать куда-то. Тем не менее я всегда в узде.

От «Американки» до «Корабля»

- Если говорить о вашей премьере по пьесе Коляды, которую будете играть в бенефис, почему была выбрана именно она?

- Моим первым спектаклем в этом театре была «Американка» Николая Коляды. Любовь Иосифовна не то что не любила Коляду, это был не её драматург, она мне говорила: «Ну покажи, на что он способен!»  И мы поставили «Американку»,  это моноспектакль, его сложно играть, и играть надо на одном дыхании.

И когда мне предложили  материал  на выбор  – «Деревья умирают стоя» или «Корабль дураков», я высказалась за последний. Есть темы вечные, как пьесы о любви: время идёт, а она будет всегда. Это  пьеса о судьбе русского народа, нашего простого, обычного человека.

Кому-то спектакль покажется  бытовым, а мы по-настоящему полюбили своих героев. Они  в конце  спектакля меняются,  это  совсем другие люди, новые, очищенные от суеты и бытовухи. В финале мы поём песню Сергея Трофимова «Это всё моё, родное». А имеем ли право её петь? Да, мы до неё доросли - возникло братство, единение, почувствовали, что мы – родные люди. Режиссёр Сергей Фёдоров сделал из нас команду. Спасибо ему за это.

- Что сегодня вы бы хотели сказать зрителю?

- Знаете, есть такое стихотворение: «Верните мне мою Россию, /мою судьбу, мою любовь,/ что я всегда в себе носила / как тихий звон колоколов». Я считаю, что несу в себе ген России, очень люблю Родину.

Так много лет отмахало, а возраста не чувствую. Многое ещё не спето, не сыграно. Не по моей вине. Актёрский труд суров, он зависит от режиссёра, репертуара. Но у  меня  ещё есть что сказать зрителю!