За четыре десятилетия работы она вернула к жизни десятки людей, но этим совсем не гордится. Сегодня Людмила Ктенеди является главным анестезиологом-реаниматологом Омской области и безусловным эталоном для многих своих коллег.
"Люди не знают, что умерли"
- Многие люди и не догадываются, насколько их жизнь в определенный период времени зависела от реаниматолога, - рассказывает специалист. - Во время операции анестезиолог полностью отвечает за жизнь пациента. Он управляет дыханием, работой органов, поддерживает метаболизм и объем крови.... Хирург оперирует конкретную область, мы отвечаем за весь организм.
- Людмила Ивановна, вы счет спасенным ведете?
- Есть пациенты, которые полностью обязаны мне жизнью и знают об этом. Но большинство, конечно, даже не осведомлено о том, что я принимала непосредственное участие в их спасении.
- Простите: люди не знают, что были мертвыми?
- Чаще всего пациент при осмотре нас не запоминает, в операционной он находится под наркозом, а после попадает в другое отделение. Получается, что нас пациент просто не видит. Но даже если и видит... мы стараемся не травмировать людей и часто не говорим им, что они были на том свете. Поэтому действительно многие люди не знают, что умирали.
Троечники тоже реаниматологи
- Сложно ли стать анестезиологом?
- Все обучение занимает десять лет. Только на десятый год реаниматолог может получить категорию. Анестезиология - это специальность, требующая обширных знаний в терапии, неврологии, хирургии. И эти знания постоянно надо обновлять. Сейчас, бывает, приходят к нам клинические ординаторы, которые даже в названиях операций путаются.
- То есть подготовка кадров снизилась?
- Думаю, что не стоит обижать преподавателей. Подготовка кадров действительно снизилась, но не потому, что их плохо учат, а потому, что поступают сейчас не по призванию, а по деньгам. И если это продолжится, то будет все меньше и меньше хороших врачей.
- Скажите, а что делают с анестезиологами-троечниками?
- В том-то и беда. Даже если студент сдал всё на "тройки", то сертификат он всё равно получает. В нашем случае эта "тройка" очень опасна. Пять лет назад мы не брали анестезиологов, у которых средний балл ниже четырех. Сейчас берем всех, потому что и у нас, и в целом по России существует большая недоукомплектованность поликлиник анестезиологами.
Цепляться за жизнь надо самому
- Вам что-нибудь рассказывали о потустороннем мире пациенты, побывавшие в состоянии клинической смерти?
- Ну вот, опять (улыбается). Меня даже приглашали на омское радио рассказывать об этом. Да, были случаи, когда такие люди говорили, что что-то видели. Женщина одна просила не будить, потому что она в светлом коридоре. Другие тоже нередко просят не будить, говорят, что им хорошо. Знаете, все эти рассказы немножко похожи друг на друга, но я не особо задумывалась об этом. Для меня важнее другое. Не секрет, что некоторые пациенты погибают в реанимации. В этот момент всегда что-то чувствуешь. Что - не объяснить. И даже если человек скончался во время операции, не прозвучит никаких лишних слов. Вы вот уверены, что за вами не наблюдают?
Кстати, я уже говорила, что больные не всегда знают, что умирали. Но ведь и мы их не расспрашиваем. Вот сейчас у нас был больной в сосудистом отделении. У него во время операции остановилось сердце. Мы стали делать массаж через рану. Не помогает. Вызвали кардиохирурга, он тут же делает прямой массаж. Пациент оживает через десять минут. Ну и что вы думаете, мы будем спрашивать его, что он там видел? Да когда он придет в себя, мы будем думать, как обеспечить его дыхание и не допустить кровотечения.
- А все-таки: есть ли жизнь после смерти?
- Я очень хотела бы верить, что душа не умирает... Иногда я думаю, что моя мама наблюдает за тем, что я делаю. Думаю, что есть какая-то сила, более высокая, чем человек. Я, кстати, крещеная. Бабушка, несмотря на запрет отца, отнесла меня в церковь и окрестила. Очень ей за это благодарна.
- Себя Богом не ощущаете?
- Нет. Конечно, многое зависит от нас, но не все. Вот поступают два одинаковых пациента. У обоих больное сердце и предстоит операция на брюшной полости. Проводят им два одинаковых наркоза, один имеет осложнения, другой нет. От чего это зависит? Сложно сказать. Есть ведь пациенты, которые очень хотят жить и борются, карабкаются, цепляются за эту жизнь всячески. Они помогают врачу и чаще всего выживают. А есть и такие, кто не хочет жить. Лежат безучастные, ничего им не надо. Солнцу не радуются, кушать не хотят. Таким не помогут никакие лекарства. Цепляться за жизнь надо прежде всего самому.
А если он умрет...
- Не все пациенты выживают во время операции. Свою вину в эти моменты ощущаете?
- Естественно, переживаем очень сильно (вздрагивает)...хочется всегда узнать, что ты не так сделал. Каждый раз я анализирую такие случаи. Ведь есть редкие заболевания, которые мы не можем распознать из-за недостатка информации. Поэтому я всегда хожу на вскрытие. Как ни печально, но для врача это хорошая школа.
- Случалось выслушивать от родственников погибших пациентов обвинения в некомпетентности?
- Случалось. Но я тогда была стопроцентно уверена, что это не моя вина. В тех случаях родственники сами себе должны были претензии предъявлять, что они сильно "запустили", довели болезнь до крайности. Но ведь людям всегда проще найти виноватого, чтобы оправдать самого себя.
Были случаи, когда родственники умирающего больного вызывали меня и спрашивали... кому он завещал деньги. А однажды у моей операционной бригады потребовали вернуть шерстяные носки. Хотя всем понятно, что в шерстяных носках пациента на операцию увезти не могли.
- Скажите, почему врачи не хотят оперировать своих родных?
- Я никогда не буду давать наркоз своим родственникам. В операционной ты должен думать только об анестезии и пациенте. Голова необходима. Нельзя, чтобы тряслись руки. В случае с родственником малейшее препятствие - и ты рискуешь растеряться, ошибиться. Ты ведь на чувствах. Никогда не буду оперировать родных.
- Людмила Ивановна, реаниматолог с годами черствеет?
- В основном - нет. Своим медсестрам я всегда говорю: "Сегодня мы лечим людей, завтра любой из нас может оказаться на месте пациента. Как вы к нему относитесь, так и к вам будут относиться. Приехал человек в операционную, скажите ему пару добрых слов. Дайте ему надежду, и он будет засыпать с хорошей мыслью. И тогда обязательно проснется".
"Спасибо за ВИЧ..." 
Мухтар Гусенгаджиев: «Я – идеальный гастарбайтер» 
Занимаясь самолечением, омичи готовы даже к употреблению ядов