Он родился в Омске, учился в Москве и Великобритании, а живёт сейчас в Бухаресте. Всемирно известный пианист Эдуард Кунц в родной город приезжает нечасто, но в ближайшие годы эту досадное недоразумение обещает исправить при помощи уникальных музыкальных проектов.
– Знаете, в моём детстве считалось, что говорить о своём таланте некрасиво. В России в творческой среде это было не принято. Потом приезжаешь на Запад, а там всё по-другому! Все музыканты про себя говорят: «Да, я талантлив!». И понимаешь, что ты вроде тоже талантлив, но перед тобой сидит ещё 300 человек, которые ничуть не хуже.
В Омск Эдуард Кунц приехал не только с концертом, но и с мастер-классом для юных музыкантов.
Публика важнее жюри
Эдуард Кунц: Достаточно не приезжать в любой город год, чтобы перестать узнавать какие-то углы, улицы, здания. Мне приятно, что в Омске появилась новая филармония, и этим изменением стоит гордиться – таких залов в России практически нет. Приятно, что когда я уезжал в 13 лет из Омска в Москву, культурой в городе занимался Владимир Васильевич (Шалак – директор департамента культуры – Ред.). Спустя 20 лет он по-прежнему ею занимается. Это хорошо! Я вообще за рубежом часто говорю о том, что родился и вырос в Сибири. Люди удивляются и переспрашивают: «Сибирь? Холодно!». Я отвечаю: «А летом, представьте себе, очень жарко!».
– В Омск Вы приехали не только с концертом, но и с мастер-классом для детей-музыкантов. Не кажется, что мастер-классы только отнимают время?
– Мастер-классы – это один из способов преодолеть одиночество. В музыкальной рутине ты всегда один: один репетируешь, один играешь на сцене. Занятия музыкой предполагают настолько узкую жизненную дорогу, что если ты с раннего детства не занимаешься на инструменте по 6-7 часов в день, то не достигнешь того уровня, когда тебя начнут воспринимать серьёзно. На всю остальную жизнь времени остаётся мало. Это путь, который требует большого погружения, особенно у пианистов. И когда я провожу мастер-классы, то вижу, что помогаю детям. Понимаю, зачем я это делаю. Хотя мастер-классы – занятие утомительное и отнимают много времени и сил, но они того стоят.
– Увы, не все дети из музыкальных школ могут сделать головокружительную карьеру. Везёт не всем. Но от поражения до успеха путь короткий – Вы как-то не выиграли конкурс Чайковского, что обернулось новыми контрактами. Как вообще пережить проигрыш?
– До конкурса Чайковского я не выигрывал ещё штук 30! Все биографии людей – удивительная вещь. Когда мы их читаем, складывается ощущение, что у человека всё в этой жизни сразу получилось. О неудачах в биографиях не пишут. Да, у меня есть много крупных премий, но я спокойно признаюсь в том, что этому предшествовало гораздо большее количество проигранных конкурсов. Выиграть, конечно, хорошо, но проигрыш – тоже ничего страшного! Важно это понять. Безусловно, для меня выиграть конкурс и, простите, заработать, что для молодого человека, который занимается только роялем, важно. Но гораздо важнее просто играть на сцене. Конкурс предоставляет такую же возможность, как и концерт. Ты играешь для публики. Разве это не победа? Когда перед тобой 2 тысячи человек, которые тебя слушают и слышат, и только четыре человека в жюри со своим мнением… Это не имеет значения.
Про Баха и ад
– У Вас возникли определённые идеи по поводу Омска. Поделитесь ими?
– Планируем проект с привлечением лучших молодых мировых музыкантов и педагогов. Со всеми новыми технологиями, которые поставят Омск не только на российскую, но и на мировую культурную карту. Первоначальное одобрение властей проект уже получил. Надеемся, что запустим его в 2015 году.
– Сейчас модно осовременивать искусство, искать новый взгляд на то, что всегда казалось традиционным и незыблемым. У Вас какой-то предел в интерпретации классики существует?
– Мне кажется, что совершенно неважно, когда была написана та музыка, которую я играю – 500 лет или 5 минут назад. Неважно и то, в каком порядке там идут ноты. Тут главным становится другой вопрос: что я хочу сказать зрителю? В какое путешествие я его приглашаю через эту музыку? Я с консерватории слышу фразу о том, что Бах должен звучат так-то и так. Лукавство. Ни один человек в мире не знает, КАК должен звучать Бах. У нас нет возможности проверить, как бы сам композитор хотел, чтобы это звучало. Если бы Бах попал в современный мир, он подумал бы, что это ад. Сильно отличаются наши ориентиры, язык времени, скорость жизни. Но всё же лучше говорить: «Да, хорошо» вместо: «Нет, так нельзя, играй по-другому». И, кстати, это относится не только к музыке, но к жизни в принципе.
– Ни в один свой переезд я не мог сказать, чем точно буду заниматься в ближайшие десять лет. Помню, что когда в детстве уезжал из Омска в Москву, было тяжело. Нет достаточных знаний, связей, инструкции, по которой можно жить. Каждый мой переезд – определённое стечение обстоятельств. В Москве я оказался потому, что не мог продолжать обучение в Омске. В Англию переехал, так как предоставили стипендию, а в России я тогда не знал, в каком направлении мне вообще идти. Румыния в моей жизни появилась тогда, когда я влюбился в женщину из этой страны, бросил всё и уехал к ней. Поэтому что-то планировать бессмысленно. Это как в поговорке – хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Сегодня я могу жить в Бухаресте, завтра в Москве, но в моей жизни, кроме названия магазинов, в общем-то, ничего не изменится.
– Но Вы бы посоветовали талантливым музыкантам из сибирской глубинки переезжать в столицу и делать карьеру уже там?
– Ещё раз повторю, что у каждого человека свой путь и конкретных рекомендаций к успешной жизни не существует.
– Но централизация-то всё равно явление неизбежное…
– То, чем я занимаюсь – западная классическая музыка. Но она пришла к нам с Запада, она не в Сибири зародилась. Логично, что за рубежом она больше всего исполняется. Но любая карьера связана с жизнью. Я не могу сказать, что в Омске плохо, а в Москве хорошо. Важно, чтобы всё происходило естественно. В отношении школ искусств – главное, чтобы не отбили желание заниматься музыкой.
– Вы часто говорите о том, что чувствуете себя счастливым. Это постоянно ощущение?
– Да! Почему я счастлив? Погода хорошая, жена любимая, дочка красивая. Хотя, конечно, у меня был период, когда что-то не складывалось, но потом понимал, что всё зависит от жизненного настроя.